Айя вот только была недовольна, поняла она так, что где то была у Годовита ещё женщина, от неё и сын, а сама либо померла при родах, либо умом тронулась, раз в жены брать не стал её. Но даже злясь на неудавшегося жениха, она не могла не умиляться на мальчишку, как и все. Ребёнок был такой открытый, такой солнечный, такой улыбчивый и смышленый, что располагал к себе каждого.

Дни стали холоднее, ещё дождливие, пришла осень и новый круг года. Свадьба Годовита и Айи так и не состоялась, но девушка остыла от надуманной обиды и даже готова была поверить в небывалую историю, рассказанную женихом о ребёнке из бочки. Теперь и она наведывалась в гости к Годовиту с сынишкой, помогала по хозяйству, пока мужчина готовился к переезду на зиму в так до конца не достроенный дом.

Пришла зима, в этих краях она была не суровая, большие морозы редко когда захаживали, земля глубоко не промерзала. Зато наметало много белого пушистого снега.

Днями Годовит охотился, приходил к вечеру, Угрюм оставался один, ждал родителя с нетерпением, просился на охоту с отцом, но тот резонно говорил, что рановато.

Вечерами мужчина рассказывал ребёнку о жизни своей, а также всего бескрайнего мира, мира о котором ведал сам Годовит. Тот меч, что лежал в бочке, Годовит теперь точно вспомнил его, это был меч рубежного князя-хана, справедливого Джунара, меч крови – символ правителя Тархтарии, наследие белой расы. Слышал Годовит как-то, что это был меч прародителя и основателя великих земель, проотца народов – Тархитая. Мужчине довелось видеть это оружие однажды, когда шёл в первых рядах армии Белых вод, по левую руку самого Джунара в битве, в высоких горах Вайли. Тогда Белая раса была разбита, отряды понесли крупные потери, в итоге ратники отступали браня драконье воинство и эти горы.

Слышал Годовит и про то, что князь его Джунар, вовсе был прямым наследником крови и сам должен был встать во главе Полмира, но после внутриродовых расприй, после смерти своего отца – белого государя-царя Могана светлого, Джунар ушёл сюда, на землю Белых вод, стеречь рубежи родины, а на при-стол сел его двоюродный брат Русиглав. Много было несогласных тогда, пришлось Русиглаву и Джунару огнём и мечём принуждать народы к послушанию. Почти вся Тархтарии приняла государя Русиглава, анклавом остался лишь древний Архаизм. Джунар же вернулся в Хубилай, князем земель белых вод, правил, как мог мудро и справедливо, платил десятину от казны, государю Русиглаву, да всё поглядывал на пределы драконьих, катанских земель.

Время шло, Угрюм рос быстро, набираясь сил и ума. Уже к трём своим зимам он был наравне с пятилетними детьми из селения Становцев.

Селение то разрослось, решили они все семьи Становцев, что жили раньше поодаль вместе соединить, да за три года ещё таковых прибавилось, так что по-сёлок состоял уже из двенадцати дворов и два ещё застраивались.

Поначалу, раз в месяц Годовит с Угрюмом навещали селение дальних родственников, показывая ребёнку, как и другие живут. Обычно гостили там дня два – три, но больше Угрюму нравилось гостить у бабушки Йогуши и её внучки Олейки, с последней он был ровно на одной волне, понимали друг друга, несмотря, что Угрюм на пять лет младше. Гостили они у ведьмы порой и седмицу.

Вот так, долго ли скоро, на пороге было пятое лето мальчишки, он окреп и вытянулся, смышленый не по годам упросил Годовита ходить с ним на охоту и домой возвращался не чувствуя ног от усталости. Большой дом они с отцом достроили, Угрюм старался быть во всём полезным, всюду нужным. В начале лета он с Годовитом и семейством Становцев съездил в поселение оставшиеся на месте разбитой столицы, ныне именуемое Старый Хубилай.