Так, А. А. Тер-Акопов отмечает, что «указание на порядок прохождения военной службы как объект преступления против военной службы в уголовном законе сохранилось в значительной степени потому, что теория военно-уголовного законодательства оказалась не готовой к переосмыслению сущности объекта преступления против военной службы. Стереотипное представление об объекте любого преступления как определенном порядке общественных отношений оказалось непоколебленным»[166]. Далее этот исследователь утверждает, что военная безопасность является разновидностью общественной безопасности, которая входит в перечень объектов уголовно-правовой охраны (ст. 2 УК). Преступление против военной службы посягает на военную безопасность государства и, в конечном итоге, на общественную, точнее, национальную безопасность страны. Что касается порядка прохождения военной службы, то он, по сути, является формой обеспечения военной безопасности и в этом смысле может рассматриваться как адекватное ему понятие [167].

Как видим, с одной стороны, законодательное определение порядка прохождения военной службы как объекта воинского преступления признается несостоятельным, а его законодательное закрепление обусловлено неготовностью теории уголовного права к переосмыслению новых исторических реалий. С другой стороны, объект преступления, закрепленный в ст. 331 УК РФ, подводится под задачи Уголовного кодекса, которые предусмотрены ст. 2, и в этих целях установленный порядок прохождения военной службы и понятие «военная безопасность» предлагается признать адекватными понятиями, поскольку последнее входит в более широкое понятие «общественная безопасность», предусмотренное задачами Уголовного кодекса. Автором дана конструкция, которая заслуживает внимания в теоретическом аспекте, однако неприемлема с точки зрения уголовного закона.

Решение вопроса о возможности распространения общих задач Уголовного кодекса, указанных в ст. 2 УК, на преступления против военной службы видится не в конструировании теоретических моделей, которые противоречат Общей и Особенной частям УК, а в совершенствовании системы Особенной части Уголовного кодекса, содержание которой применительно к преступлениям против военной службы подвергается обоснованной критике на страницах юридической печати[168].

В соответствии с ч. 1 ст. 2 Федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ (с изменениями, внесенными Федеральным законом от 21 июля 1998 г. № 117-ФЗ) «О воинской обязанности и военной службе» военная служба[169] – особый вид федеральной государственной службы. Эта служба функционально предназначена для вооруженной борьбы с военной агрессией. Для того чтобы успешно решать указанную задачу, необходимо установить и строго соблюдать порядок прохождения военной службы. Такой порядок, закрепленный в главе 33 УК РФ, является родовым объектом для всех преступлений против военной службы. Он подразделяется на виды, т. е. конкретные сферы военно-служебной деятельности. Каждый такой вид воинского правопорядка выступает в качестве объекта, как правило, нескольких однородных преступлений. В соответствии с ними формируется следующая система составов преступлений против порядка:

– подчиненности и воинских уставных взаимоотношений (ст. 332–336),

– пребывания на военной службе (ст. 337–339),

– несения специальных (охранных) видов военной службы (ст. 340–344),

– сбережения военного имущества (ст. 345–348),

– эксплуатации военно-технических средств (ст. 349–352 УК РФ).

В связи с тем, что военная служба – это особый вид федеральной государственной службы, выделение преступлений против военной службы в Уголовном кодексе в самостоятельный раздел нецелесообразно, поскольку, в конечном итоге, указанные преступления посягают на интересы государственной власти и эти интересы в качестве интегрированного объекта (интегрированный объект указывает на возможное объединение взаимосвязанных, даже неоднородных, элементов в единую систему