Некоторые авторы утверждают, что геноцид в большинстве своем имеет политический характер, так как ущемляет (или подавляет) основные политические права и свободы человека и гражданина173. Понимая под объектом преступления то, чему причиняется вред в результате совершения противоправного деяния, можно предположить, что в данном случае авторы ведут речь именно об объекте геноцида. На наш взгляд, следует критически отнестись к акценту на политический характер геноцида. Геноцид ставит своей целью уничтожить группу, а не ограничить ее в политических правах. Дискриминация свойственна другому преступлению – апартеиду.

Критически также следует отнестись к предложениям по включению в число дополнительных объектов геноцида отношений, охраняющих половую свободу и половую неприкосновенность174. В объективную сторону преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ, законодатель не включил ни одного деяния, способного затронуть названные объекты. Подробнее это будет проиллюстрировано при характеристике объективной стороны исследуемого преступления. Половая свобода и неприкосновенность не охраняются нормой о геноциде, а посягательства на них должны получать самостоятельную правовую оценку по совокупности с преступлением, предусмотренным ст. 357 УК РФ.

В юридической литературе, посвященной геноциду как преступлению по международному праву, его непосредственный объект зачастую характеризуют как национальную, этническую, расовую или религиозную группы175. Но группа – совокупность людей, не подпадает под определение объекта преступления. Общественным отношением, охраняемым уголовным законом, является безопасность этих групп. Понимая под потерпевшими лиц, которым причинен вред176, а под объектом преступления – общественные отношения, на которые посягает виновный, указанная характеристика непосредственного объекта геноцида видится ошибочной, поскольку определяет объект преступления как группу потерпевших. Действительно, при совершении геноцида вред безопасности национальной, расовой, религиозной или этнической группе причиняется путем воздействия на их членов, которые выступают потерпевшими от рассматриваемого преступления177.

Мы уже приводили определения национальной, этнической, расовой и религиозной группы, указывая их отличительные характеристики. Членами той или иной группы следует признавать лиц, обладающих признаками принадлежности, соответственно, к этносу, нации, расе или религиозной группе.

Вопрос установления расовой принадлежности лица, на наш взгляд, не должен представлять трудностей. В основе расовой идентификации лежат внешние физиологические черты человека, что позволяет объективно оценить его принадлежность к европеоидной, негроидной или монголоидной расе.

Проблему может представлять отнесение лица к той или иной нации, религии, этносу, поскольку их дифференциация основана на различных культурных отличиях, достоверно и объективно установить которые в полной мере не всегда возможно. Подобные затруднения, возникающие в доктрине и зачастую не находящие решения178, будучи обнаруженными в практике международных уголовных трибуналов, потенциально возможны и в случае применения ст. 357 УК РФ. Отмечается, что Международный трибунал по Руанде в своей ранней практике использовал строгие, несколько упрощенные за счет исключения признака общности культуры определения для данных групп. В деле Акайезу национальная группа определялась по признаку общности гражданства, этническая – по общности языка, а религиозная – вероисповедания179.

В более поздних решениях трибунал счел, что группы могут определяться по субъективному критерию