Она отвернулась и закричала:

– А вот и папа за мной приехал! – и ехидно добавила вполголоса: – Я все расскажу ему о вашем уроке и нашем разговоре.

– На здоровье, – улыбнулась я.

Послышался шум и школьным воротам подкатил богатый автомобиль – не чета тому калеке, на котором разъезжал директор! У господина Роберваля была последняя модель, мощная, быстрая.

К автомобилю тут же подбежали мальчишки и принялись украдкой трогать блестящие детали.

Из автомобиля появился сам господин Роберваль, что-то повелительно сказал мальчишкам  – те притихли и отошли. Роберваль пошел к школе, снимая на ходу краги.

Я неприязненно следила за его приближением. Какой он высокий! Солнце играло в его черных волосах, но теперь я увидела, что на его висках пробивается седина. А ведь Роберваль совсем не стар; ему лет тридцать-тридцать пять. Видимо, жизнь его хорошо потрепала. Вон какие у него мертвые, непроницаемые глаза! Такого взгляда не бывает у людей, которые ведут веселую и беззаботную жизнь.

– Добрый день, госпожа Верден, – поздоровался Роберваль и протянул руку. Я секунду колебалась, прежде чем протянуть свою. Он нарушил этикет – либо нарочно решил показать этим жестом разницу в нашем положении.*

Рукопожатие получилось агрессивным, как будто Роберваль рассчитывал причинить мне боль. Его ладонь была твердой, мозолистой и шероховатой. А когда он отнял руку, я успела увидеть, что его пальцы – на удивление длинные и изящные – покрыты мелкими порезами.

– Занозы, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Отправлял сегодня партию леса. Осмотрел каждое бревно. У меня толковые управляющие, но я предпочитаю внимательно следить за своими делами.

– Разумно с вашей стороны.

– Как вы обустроились в коттедже?

– Замечательно. Спасибо вам… за прекрасный дом и вашу щедрость. Мне уже сказали, что вы оплачиваете жилье учителям и коттедж был построен на ваши средства.

Он небрежно кивнул, принимая благодарность, и заявил:

– Жаль, что вы недолго проживете в нем. Думаю, на днях захотите вернуться в столицу. Даже если не прислушаетесь к совету, который я вам вчера дал, долго вы тут все равно не продержитесь.

– С чего вы взяли? Я приехала сюда и буду работать. Пока мне все нравится.

– Это пока. Вас выживут в два счета.

Я кипела от возмущения и искала подходящий колкий ответ. Тем временем Роберваль отвернулся и потрепал дочь по голове. 

– Привет, принцесса.

Его лицо озарила улыбка. Я чуть не упала в обморок от удивления. Думала, он вообще не умеет улыбаться. Уголки его жесткого рта всегда были опущены немного вниз, и мертвые глаза, казалось, никогда не знали веселья.

Впрочем, неожиданная улыбка не красила его. Кожа возле шрама на щеке натянулась, а глаза не изменили выражения и не поймали солнечный отблеск. Так и остались мертвыми и непроницаемыми.

– Ой, папа, что сегодня было! – захлебываясь, затараторила Регина. – Я тебе все-все расскажу.

Она метнула на меня ехидный взгляд; стало понятно, о чем будет докладывать маленькая ябеда и шпионка.

Я собиралась просить Роберваля, чтобы он позволил дочери ходить на мои дополнительные занятия, если надо – уговорил ее, но теперь передумала.

– До свидания, Регина. До свидания, господин Роберваль, – сказала я сухо и пошла к своему коттеджу.

***

В душе кипели неудовольствие и досада, а голова кружилась от слабости. Я еле волочила ноги; у таких бездарей, как я, управление эфирными потоками отнимает много сил.

Скорее бы добраться до дома, лечь в кровать! Хорошенько подкрепиться тоже не мешает. Что там директор говорил о доставке блюд из трактира?

Я так торопилась, что и не подумала пойти в обход, по дорожке, что вела вокруг школьного двора к дому изобретателя Анвила, а оттуда учительскому коттеджу.