Жизнь прекрасна!

Едва успела снять шляпку и вымыть руки, как в дверь поскреблись, а потом постучали. Не спрашивая, кто стоит на крыльце, я распахнула дверь и увидела белобрысую щекастую девушку в сером платье и белом переднике.

– Добрые день, госпожа Верден, – поздоровалась она, с любопытством охватывая взглядом сразу все: и мое шелковое платье, и туфли на каблуках, и щеголеватый жакет. – Меня зовут Ванда, я служу в трактире «Хмельная корова». Господин Степпель велел принести вам обед.

Она протянула покрытую льняной салфеткой корзину. На ручке болталась этикетка с изображением окосевшей буренки. Мысленно фыркнув над названием заведения и его гербом, я поставила корзину на стол, сдернула салфетку и вытащила два судка. В одном оказалась луковая похлебка, в другой – жареный цыпленок с горошком. Запахи от блюд шли умопомрачительные.

 – Я могу доставлять вам обед и ужин каждый день, – сообщила Ванда.

– Сколько я должна? – спросила я неуверенно, втайне надеясь и опасаясь, что щедрость господина Роберваля распространяется и на учительский стол. С одной стороны, денег у меня в обрез. С другой, не хочется быть кругом зависимой от местного зазнайки-богатея.

– Три кронодора. Можно платить в конце месяца сразу за все.

Недешево, однако! Цены немногим ниже, чем в столичном ресторане. Почти половина жалованья  уйдет на питание. Да и девушке надо заплатить.

Получив полкронодора, девица довольно заулыбалась, и я поняла, что переплатила.

Жаль, в коттедже нет ни кухни, ни плиты, лишь небольшой закуток у прихожей, где стоит спиртовая горелка. 

Моих кулинарных навыков не хватит, чтобы готовить на спиртовке обеды и ужины. Но если понадобится – научусь. Надо расспросить директора: вдруг смогу столоваться у кого-то из местных, если они не будут драть с меня, как трактирщик.

Я проводила Ванду до двери.

– Смотрите, что я вам принесла! – горделиво сказала девушка и показала на украшение, которое нежданно-негаданно появилось на моей двери.

На вбитом гвоздике покачивался веник-оберег, а под ним – ржавая лошадиная подкова.

– Что это? Зачем? – изумилась я чихнула, потом еще раз, а глаза мгновенно зачесались.

– Обязательно нужно оберег, – разъяснила Ванда. – Чтобы в Дикую ночь дух Грабба не наведался к вам. Дикая ночь уже скоро, в следующее полнолуние. В это время лучше не выходить из дома. Еще надо прибить медных гвоздей на окно. Тогда будет совсем безопасно.

– Ванда, спасибо большое, но прости – у меня аллергия на сухоцветы, – я развела руками с виноватым видом. –  Придется это убрать. Да и в призраков я не верю… – я взялась за венок и больно уколола палец о колючую ветку. Охнула, дернула рукой, задела подкову, та свалилась мне прямо на ногу, и я зашипела от боли.

Венок и подкову я вручила Ванде, добавив еще раз:

– Мне очень жаль. Я ценю твою заботу, но не нужно.

Ванда обиделась. И не только: она смотрела на меня с ужасом. 

– Не годится так поступать, – заявила она. – Смотрите, барышня, как бы призрак Грабба не поразил вас молнией!

Она поджала губы, отвернулась и пошла прочь. Повернула голову, как будто желая что-то сказать напоследок, но лишь смачно плюнула три раза через плечо, сделала пальцами замысловатый жест, каким принято отгонять нечистую силу, и вполголоса пробормотала: «Батюшки, и вправду она ведьма! Ох, беда...что люди скажут!»

Сдается, опять я сделала что-то не то. И, надо полагать, Ванда сегодня же расскажет о моем поступке каждому посетителю в таверне.

Да, завоевать расположение жителей будет непросто. Как-то плохо я усвоила уроки психологии. Раз за разом делаю неверные шаги. В запале я переусердствовала в стремлении настоять на своем и заставить людей считаться с собой...