Во времена более мирные, чем наши, Чарльз Лэмб, эссеист восемнадцатого столетия, открыл для себя частное противоядие от «оскорбления тишины». Он пишет: «… когда дух болезненно раздражен, даже пресыщен до тошноты шумом-гамом и бессмысленными звуками мира, каким бальзамом и утешением бывает пойти и посидеть тихо полчаса на каком-нибудь бесспорном уголке скамьи, среди кротких квакеров!» Ему показалось, что это спокойное воздействие было оказано на него тем, что «хотя зачастую собрание заканчивается без единого произнесенного слова… разум бывает напитан. Вы уносите с собой нерукотворную проповедь… вы окунулись в тишину».

Это личное открытие целительной силы тишины, сделанное Чарльзом Лэмбом, который, при всем своем восхищении богослужением квакеров, так никогда к ним и не присоединился, было хорошо известно первым Друзьям. На их ощущение необычности тишины для человека оказала сильное влияние современная им практика церковных служб. Этим службам было свойственно многословие длинных проповедей, молитв и песнопений, некоторые из которых имели весьма полемический и воодушевляющий характер. И дело не в том, что сами ранние квакеры избегали споров и эмоций. Существует, однако, достоверное свидетельство того, что через реальный опыт практики молчания и неподвижности они обретали путь к возрождению своих душевных и физических ресурсов. Друзья достигли этого, в первую очередь, на уровне обычной жизни, хотя следует подчеркнуть, что они были совершенно неспособны свести свое истолкование значения этого опыта к данному уровню.

Моя непосредственная цель, тем не менее, состоит в признании того, что их отправная точка была укоренена в повседневном человеческом опыте и здравом смысле. Так, в письме к леди Клэйпол, дочери Оливера Кромвеля, Джордж Фокс советовал ей «успокоиться и остыть в уме от собственных мыслей». Эта идея была расширена Уильямом Пенном, который поощрял людей «любить молчание, даже в уме», ведь, как он добавляет, «истинная тишина – это отдых разума; и для духа она – то же, что сон для тела – питание и восстановление».

Этот практический и полный здравого смысла совет едва ли может быть услышан людьми, подобно нам живущими в современном индустриальном и по большей части городском обществе, так что необходимо учитывать воздействие, оказываемое на нас постоянным аккомпанементом непрерывного шума, в котором нам приходится жить. Мы – люди, едва ли способные быть спокойными. Мы едем на работу с ревом автострады в ушах, мы проводим дни рядом с лязгающими механизмами или болтающими людьми, а вечера – в продолжающемся потоке звука средств телевизионного и радиовещания. Даже в деревне нам трудно избежать шумовых помех. Самим нашим веком мы настолько обречены быть шумными, что уже почти боимся молчать.

Западное общество представляет нам, в качестве высшей добродетели, достижение материального успеха через тяжкий труд, который практически становится самоцелью. Повинуясь его требованиям, мы забываем на время остановиться и спросить, зачем все это, и не следует ли нам уделять больше внимания качеству жизни. Вместо этого, мы выматываемся до пределов своих физических и духовных возможностей. Мы устаем, и нам становится скучно от наших занятий, но подобная усталость – признак неудачи, а значит, пытаясь скрыть это от самих себя, мы маскируем пугающий факт, погружаясь еще более неистово в дальнейшую усердную деятельность.

Давление жизни постоянно вовлекает нас в ее яростный темп. И поэтому, неудивительно, что наша физическая и ментальная энергия истощены, а мы сгибаемся под тяжестью грузов, повисших на нас со всех сторон. И хотя человеческая природа весьма крепка, в какой-то момент она может сломаться. Мы стремимся отдохнуть и помолчать, но нас пугают те новые и, возможно, угрожающие звуки, которые мы можем услышать в тишине.