Старикашка обернулся к дамам и пробурчал:

– Что тут рассматривать? Рассматривай – не рассматривай, всё равно не разберёшь, где тут рыбаки, а где море. Вижу только зелёные ветки.

– Ах, боже мой, – возмутились дамы, – какие ветки, это и есть волны на море.

– А почему они зелёные?– не унимался старикашка,– волны должны быть синие, или уж, на худой конец, бирюзовые. Это определённо ветки. – Он стал перемещаться то влево от картины, то вправо. – И рыбаков что-то не разгляжу. Где рыбаки? – обернулся он к дамам.– Или скажете, за ветками спрятались, то есть за волнами?

– Вы очень близко стоите, встаньте рядом с нами, – посоветовали дамы.

Старикашка медленной походкой подошёл к дамам и встал с ними в один ряд.

– Ну вот, видите теперь?

– Всё равно ничего не вижу.

– Ну как же… Вон там, между оранжевым и серым цветом лодка из-за волн показалась… Неужели и сейчас не видите?

Старикашка нахмурил лоб, пытаясь разглядеть лодку с рыбаками, но молчал. Не хотелось ему показывать перед дамами свою непонятливость. Он сложил худенькие свои ладошки в две трубочки, изобразив бинокль, поднёс к глазам, и, как капитан корабля, устремил взгляд на картину, пытаясь увидеть рыбаков в море. Но среди нагромождения ярких кубов, изображавших, по-видимому, волны, ничего так и не увидел.

– Не вижу рыбаков, – опустил он свой импровизированный бинокль. – Наверно, лодка опять в волнах скрылась, – насмешливо сказал он и направился к другой картине.

То была картина под названием «Утренний кофе, автопортрет». Художница в пеньюаре небесно-голубого цвета сидела нога на ногу в просторной светлой гостиной за столом и пила кофе. В вазе на столе лежали фрукты, во вкусовых достоинствах которых можно было усомниться; они прямо таки были облиты краской всевозможных цветов. Да она их и не ела, а только пила кофе из чашечки причудливой формы. Старикашка долго смотрел на чашечку, пытаясь понять, почему она такая уродливая. Потом решил, что художница невзначай разбила её, а потом неудачно склеила. По крайней мере, в этой картине было всё понятно: вот художница, вот стол, вот кофе, а там под столом какое-то животное, вроде свинка… или собака…

Тем временем и две дамы подошли к этой картине.

– Ну, как, эта нравится? – спросили они у своего нового знакомого.

– Так себе, – безразлично ответил тот. – Ну, кофе пьёт, ну и что?.. Каждый может кофе пить.

Дамы переглянулись:

– А вы посмотрите, как оригинально написана картина, какая экспрессия начинающегося дня! – говорила одна, пытаясь приобщить старикашку к живописи.

– А собачка под столом… какая прелесть! – умилялась другая.

– А какая эта собачка вся перекошенная,– уже не сдерживая раздражения, вторил им старикашка. – Как будто под машину попала, а ветеринара сразу не нашлось, так и осталась непонятного экстерьера.

– Ах, какой вы! – возмутились дамы.– А вы посмотрите, как естественно эта собачка лает. Интересно, на кого это она так может лаять? – размышляли они.

– Наверное, кто-то потревожил её,– предположила одна.

– Но кто бы это мог быть? – недоумевала другая.

– Это, определённо, я, – выдвинул свою версию старикашка. – Ладно, пойду дальше, чтобы не тревожить пёсика. А то, хоть и на свинку похож, а зубы-то как у крокодила, того и гляди, вцепится.

_________

* cliff – утёс; reef – подводная скала (англ.)

АКТИВИСТКА

или

А, ДА ЛАДНО, И ТАК СОЙДЁТ

– Столько дел, столько дел,– жаловалась отдыхающим активистка дома отдыха «Расслабуха» Лидия Захаровна. – Совсем некогда отдыхать. Завтра, не забудьте, идём на экскурсию, а после ужина – мой сольный вечер поэзии. Совсем нет никакой личной жизни. А ведь я такая же отдыхающая, как и все здесь.