– У тебя все в порядке? – откладывая в сторону бумажку с расчетами, поинтересовался он.

– Да, дедуль, – сделав шаг к нему, прижалась щекой к белоснежной макушке, – все в порядке, устала только очень. Сейчас приму душ и спать. Завтра непростой день, надо встать пораньше, чтобы успеть суп сварить тебе.

– Катя, ты нянчишься со мной, словно я немощный. Не смотри, что старый, еще порох есть, – засмеялся он, усаживая меня на свои колени, словно я все еще семилетняя девочка с косичками.

Обвила его шею руками, замирая на секунду. Не было у меня никого дороже. Мой друг, моя семья. Он был ближе мне, чем собственные родители, которых я толком и не видела никогда. Да и слабо представляла, как могло быть, если бы мама и папа жили вместе.

Поговорив немного с дедом, рассказав ему о прошедшем дне, я быстро приняла душ, смыв с себя все тяготы и приключения, и забралась под одеяло. Зажмурила глаза, желая выдохнуть все эти сверла, что были внутри, но не выходило никак. Перед взором то и дело всплывал образ Белова, отчего я крепче сжимала челюсть, начиная пыхтеть, как чайник с кипящей водой. Он так настойчиво лез мне в голову, что в какой-то момент я просто решила, что лучше гильотина, чем такие мучения.

К счастью, страдать до утра не пришлось, все-таки усталость взяла свое, и я провалилась в сон. А утро выдалось суматошным. Соседка по квартире суетилась, пытаясь отыскать, во-первых, кто съел ее колбасу, во-вторых, куда подевался ее проездной.

– Эта ведьма меня точно уволит, – простонала Дашка, заплетая волосы в тугую косу.

– Не нагнетай, времени еще полно у тебя, – лениво размешивая в чашке единственный кусочек сахара, который тоже, кстати, позаимствовала у соседки, произнесла я, считая, что рыжая все преувеличивает.

– Ага, а дел еще больше. Навешала на меня все хозяйство, спасибо еще не заставила в саду траву косить.

– Проси прибавку к зарплате, накопишь, возместишь себе отпуском за моральные страдания, – буркнула тихо, в душе завидуя Дашке.

У той хотя бы имелась работа, а она еще жаловалась. Я рада была даже той, где пришлось бы дрессировать тараканов, вылавливая их предварительно в углах барака.

– Слушай, – встрепенулась соседка, подкрашивая губы перед мутным зеркалом, которое было таким старым, что, наверное, застало еще эру динозавров. – А ты все елозишь с тряпкой в магазине?

– А что? – нахмурила брови, не желая сознаваться, что меня уволили. Было стыдно говорить, что я оказалась неспособной даже вымыть полы.

– Может, я слово замолвлю перед старухой, а? Она тебя возьмет. Будешь развлекать бабку, вытирая пыль и цитировать поэтов серебряного века!

Стараясь сильно не радоваться такому предложению, я кашлянула в кулак. Чай попал не в то горло, щеки покраснели, и я едва не задохнулась, однако, деловито произнесла, будто являлась непросто безработной студенткой, а главой могущественной корпорации.

– Ну, поговори, возможно, и отыщу время.

Дашка кивнула, тут же выскочив за дверь, а я едва не завизжала, как молочный поросенок, от радости. Неужели замаячил свет в конце тоннеля? Ох, так бы хотелось верить, что у меня в скором времени появится работа.

Настроение сразу приподнялось, я, напевая себе под нос, принялась собираться в универ, искоса поглядывая на дверь комнаты Макса. Похоже, сосед не ночевал дома.  Хотя, какое мне дело до этого. Вообще, плевать на придурков всяких. Я ждала перемен, и они обязаны были наступить.

Порхая, словно бабочка, собирающая нектар с майских цветов, я влетела в двери аудитории, точнее, почти влетела, в самый последний момент кто-то схватил меня за локоть, затаскивая в нишу между колоннами. В этом небольшой закутке было слишком темно и тесно, потому я почти впечаталась в чью-то грудь судя по твердости, то однозначно мужскую. Знакомый запах одеколона тут же ударил в нос, заставляя голову кружиться.