В зале кинотеатра «Родина», заполненном до отказа, вёл совещание первый секретарь райкома партии Анатолий Данилович Князев. Однако его выступление директору почти не запомнилось: то моральное потрясение, которое через три часа выпало на долю Ситникова, отодвинуло в его памяти на задний план все остальные события.

В конце совещания заведующая РОНО объявила, что комиссия по проверке готовности школ к новому учебному году начнёт свою работу с посещения Оглоблинской школы. И вот автобус, заполненный представителями различных служб, направился в школу. Впереди автобуса на «Жигулях» ехали парторг и Ситников. Управляя машиной, Василий Иванович говорил о том, что Оглоблинская школа никогда раньше не имела такого прекрасного вида, как нынче, и он, парторг, будет настаивать на материальном поощрении вновь назначенного директора.

Когда они подъехали к школе, Владимир Леонидович выбрался из автомобиля, поднял голову… и окаменел: замок на двери был сорван, сама дверь, наклонившись, висела на нижней петле; стёкла в окнах выбиты; возле школы валялся мусор: окурки, бутылки, битое стекло. Кто-то потрудился и навёл отвратительный беспорядок. Комиссия вошла в здание и увидела ещё более безобразную картину: стены измазаны грязью, на полу валялись разбитые цветочные горшочки, из которых высыпалась земля, цветы растоптаны, парты перевёрнуты и частично сломаны. Повсюду были хлам и грязь. Ситников в изнеможении присел на корточки у стены в коридоре. Заведующая РОНО Софья Борисовна Климкова, в летнем сером платье, стоя пред ним, смеялась, сверкая верхними золотыми зубами. Посмеявшись от души, она приказала: «А теперь посмотрим интернат». Проверяющие последовали за ней, а директор уныло поплёлся за ними. Конечно, там были чистота, порядок, блеск свежей покраски. Заведующая восхищалась подготовкой интерната к приёму школьников и неустанно попрекала Ситникова в том, что он не умеет работать, а занимается кляузами и на добросовестных работников подаёт в суд: более того, не любит детей и не достоин директорской должности.

Члены комиссии разместились в автобусе и уехали.

Директор всё ещё стоял у здания интерната, когда на крыльцо вышла завхоз. Она была, как всегда, нарядно одета – в дополнение к эффектному платью на ней было лёгкое кисейное жабо. Лицо её пылало. Она в сильнейшем волнении, словно выиграла миллион рублей в лотерею, обхватила своё горло руками и прохрипела:

– Привет вашим деткам и жене.

Ситников ничего ей не ответил и молча пошёл домой, но не по улице, а по тропинке, за огородами. Оказалось, что семья уже знала о пакости, которую подстроила ему завхоз. Домашние были встревожены этим событием. Они успокаивали его и уговаривали не подавать вида, что расстроен. Жена предложила Ситникову пообедать, однако есть ему не хотелось. Он вежливо отказался и отправился с сыном на велосипедную прогулку. Они долго ехали по мягкой просёлочной дороге возле лесопосадок, и вдруг перед ними открылся пруд, образовавшийся в результате перекрытия высокой плотиной ручья, протекающего в лощине. Место понравилось отцу и сыну. Они присели на берег, на зелёную траву и неторопливо обсудили случившееся. Владимир Леонидович постепенно успокоился и пришёл к выводу, что, в принципе, ничего страшного со школой не произошло, и за пару дней он наведёт в ней порядок. Но появляться там ему не захотелось, и следующие три дня он занимался домашними делами и проводил время с детьми, что понравилось жене.

Утром четвёртого дня к Ситникову приехал парторг и пригласил его в школу. Когда они прибыли туда, оказалось, что школа приведена в полный порядок: во всех классах и коридорах вновь воцарилась чистота, стёкла были вставлены, а парты – возвращены на свои места. Ситников поблагодарил парторга за оказанную помощь, и всё же в душе у директора навсегда остался горький осадок.