По сравнению с Пяткиным я был профессионалом в боксе, не говоря уже о том, что был килограммов на тридцать тяжелее его и значительно мощнее. Поэтому атаки я осуществлял в пол силы, контролируя степень соприкосновения и частоту ударов. Иногда я пытался вовлечь Сергея в наступление, но это, пока что, мало удавалось – его индикатор опасности, по-видимому, к победе в поединке не стремился. Да и вообще мне иногда казалось, что когда Пяткин предается отражению атак, он перестает реагировать на все происходящее, в том числе и на мои команды или советы.

Как то я чрезмерно увлекся нашим очередным поединком с Сергеем и, пожалуй, вышел за рамки наложенных мною же ограничений. Серия моих ударов была, как обычно, парирована и я пошел в более жесткую атаку, пытаясь все-таки чуть зацепить Пяткина. Удар – перчатка, еще удар – опять блок. Еще попытка! И теперь уже я получаю довольно сильный контрудар в челюсть. Думаю, я получилдаже нокдаун. Скула болит, в глазах искры, но я доволен и горд собой: «Моя теория действует». Не долго, правда, мне оставалось радоваться!

Еще через несколько занятий у меня возникла безрассудная идея – проверить на спаринге предел реакции Пяткина. И вот – пустой спортзал, импровизированный ринг и мой очередной, забегая вперед, скажу последний поединок с Сергеем. Как обычно, разминка техническими движениями, затем мои атаки, его отражения. Я постепенно наращиваю темп и увеличиваю силу ударов. Его реакция отменна. Беру еще больший ритм. Правый боковой – отражает. Оперкот с левой- отскок. Еще сильный удар с правой – прикрывается от него обеими перчатками. И вот он полностью открыт для прямого удара с левой. Со всем боксерским азартом я начинаю реализовывать этот удар и ….оказываюсь лежащим на полу спортзала, сложенный в двое. Я получил предательский удар ногой под дых.

Во мне все закипало, а возникшая злоба на некоторое время затуманила сознание

– Ах, ты, ублюдок! Это же неспортивно. Да я тебя сейчас разорву в клочья! – с этими словами я вскочил и набросился на Пяткина. В голове у меня все помутилось, и я действительно был готов жестоко избить Сергея, но моя атака была остановлена не менее сильным ударом в пах.

И вот, я сижу на корточках, голова опущена, в глазах слезы от болевого шока. Периодически поглядываю на стоящего неподвижно, с недоуменным взглядом Сергея, а сознание порождает очередное удивительное открытие: « Реальная опасность вызывает у Сергея не просто уникальную реакцию, способную ее отразить, она пробуждает гораздо большее – первобытный инстинкт самосохранения, способный эту опасность просто уничтожить. Этот инстинкт, пробудившись, полностью выключаетего сознание и доминирует в нем, пока угроза не будет ликвидирована. А раз так, то ни о каких результатах в боксе, ни о каких честных поединках речи не может быть. Инстинкт самосохранения не будет подчиняться ни законам, ни спортивнымправилам, вообще ничему. И границы дозволенного также ему не определены. О моих грезах я могу просто забыть»

Я уже чуть приблизился к истине, хотя еще не осознал полностью всей сущности этого явления. Пяткину же я произнес только несколько фраз:

– Уходи. И больше не появляйся на моих занятиях!

Больше он и не появлялся.

Прошло почти три года. Наша школа из восьмилетки преобразовалась в среднюю. Мой коллега-физрук, Василий Иванович, ушел на пенсию, и на его место взяли женщину средних лет – в десятилетних школах предусмотрены раздельные уроки физкультуры для юношей и девушек старших классов. Я же по-прежнему работал учителем физкультуры и вел свою секцию по боксу. Правда, теперь мне еще как бывшему воину-афганцу дали в нагрузку проводить уроки начальной военной подготовки в первом для нашей «шестнадцатой» девятом классе. Отдельного преподавателя для этой дисциплины пока не пригласили.