Неудачливый экспериментатор приблизился на высоких стройных ногах и склонил шею. Тут же девушка почувствовала дыхание животного у себя на волосах, и шершавый язык лизнул её в щеку.

– Дарэн, милый, ты можешь назад превратиться? – с надеждой спросила эльфийка.

Жираф тяжело вздохнул и отрицательно мотнул головой. В его темных глазах скопилась влага.

– Что же нам теперь делать? – пробормотала девушка, поднимаясь с травы.

Подошла к огромному животному и попыталась обнять его за шею, но не дотянулась и расплакалась. Да-да, эта неустрашимая юная воительница сейчас ревела как маленькая девочка. В её слезах были и отчаяние, и страх потери, и любовь. Тогда жираф, подогнув в коленях передние ноги, немного неуклюже опустился на землю, выгнул гибкую шею, положив свою голову на плечо Ниэль. Так они и замерли неподвижно на некоторое время".

– Как-то грустно получается, – Муз украдкой смахнул набежавшую слезинку. – Как мы будем Дарэна вызволять?

– А может, пока он в теле жирафа находится, еще какие-нибудь страсти-мордасти нагнать? Ну, чтобы жальче было, – задумчиво протянула я.

– Ишь, какая ты кровожадная, – укоризненно покачал кудрявой головой малыш, но все же оживился, потирая ручки. – Так. И что предлагаешь?

– Пусть на них волки нападут. Огромные. Целая стая. Вот.

– Стая – не многовато ли? – усомнился Муз. – Хватит с них и парочки.

– Ладно, пусть будет парочка, – снисходительно разрешила я. – Только непременно очень злые и клыкастые. Ниэль станет огненными шарами и заклинаниями в них швырять, а жираф копытами, или что у него там есть, будет отбиваться. А еще пусть один волк изловчится и все же ранит Дарэна. Это жальче всего – мало того, что обратно превратиться никак не получается, так еще и пострадает от волчьих когтей. Будет, бедненький, лежать и истекать кровью. А эльфийка это увидит, придет в ярость и применит какое-нибудь особо убойное боевое заклинание, которое добьет хищников.

– Ага, а потом припомнит уроки целительства и алхимии, чтобы с помощью снадобий и заговоров заживить жирафу раны, – подкинул свои пять копеек Муз. – Тут как раз должен наступить переломный момент в повествовании. Атаманша в юбке со временем станет примерной ученицей, отличницей, гордостью Академии. Пусть толчком к этому послужит лесное происшествие. А тютя-ученый захочет всегда защищать свою возлюбленную. Для этого он, кроме своих экспериментов, начнет активно изучать различные боевые техники и заклинания. Станет весьма сильным магом, а еще накачает отличную фигуру. Ох, наши читательницы слюнями захлебнутся.

– Эй-эй, разошелся! Давай все же сначала Дарэна обратно в человека, тьфу ты, в дроу превратим, – прервала я разглагольствования своего Муза. – А то как-то нехорошо его в теле животного оставлять, пусть и такого экзотического. Предлагаю вспомнить сказку "Аленький цветочек", там любовь помогла преодолеть все трудности и препятствия, превратила ужасного монстра в красавца-принца, расколдовав его от чар. Заклинания и волшебные эликсиры ничто по сравнению с большим и чистым чувством.

– Опять тебе патетики захотелось, – вздохнул крылатый малыш.

Куда там, меня уже понесло.

– Да ты только представь:

"После того, как прямо на глазах стали заживать глубокие раны от когтей хищника, жираф благодарно потянулся к Ниэль, осторожно потерся рогатой башкой о её руку и замер. Девушка, обхватив голову несчастного животного ладонями, вновь разрыдалась и стала неистово целовать – в большие грустные глаза, щеки, влажные губы. Внезапно она почувствовала, как по жирафьему телу пробежала волна дрожи, зверь напрягся и натужно издал утробный то ли рык, то ли стон. Мгновение – и Селениэль оказалась в крепких объятиях дроу. Девушка порывисто прижалась к Дарэну и затихла, лишь изредка всхлипывая. Ей хотелось стоять так целую вечность. Молодой человек приподнял лицо эльфийки, с улыбкой заглянув в глаза. Провел пальцами по щекам, вытирая слезы, а потом наклонился и поцеловал её в губы – сладко, жадно, глубоко. Пальцы Ниэль переплелись у парня на затылке, она прикрыла глаза и полностью отдалась нахлынувшим чувствам. Сейчас у нее за спиной словно выросло два огромных крыла, а в животе порхали бабочки, щекоча своими крылышками.