– В башне Мастера, она же Академия тьмы, но для тебя, сопля, – горбунок покосился на меня с презрением, – это Обитель Костяного Вирма! Или будущая могила.

– О чём ты? – замер я, поравнявшись с моим проводником, слово «могила» мне очень не понравилось.

Но в ответ этот Квазимодо доморощенный лишь начал гнусно посмеиваться, толкая меня перед собой. Чем больше паники слышалось в моём голосе, тем громче он смеялся. В конце концов, я решил не поднимать настроение этому фашисту и шёл молча, пока мы не оказались в обширном зале со сводчатым потолком.

Посередине на тёмном полу были начертаны фигуры и письмена в правильном многоугольнике. Горбун толкнул меня в центр, встал рядом сам и что-то сжал в ладони. Знакомое ощущение бесконечного падения. Наверное, так себя чувствовала кэрролловская Алиса, когда летела в кроличью нору.

На этот раз все закончилось гораздо быстрее и без душераздирающей ретроспективы. Мы стояли у моего дома, на углу элитной высотки в фешенебельном районе города. Время на наручных часах было таким, будто я просто прошёлся от универа пешком до дома. Мне бы хотелось думать, что все это плод воображения, кратковременного помешательства, но хромой гротескный персонаж рядом был доказательством реальности произошедшего. Его грубая ладонь сжала моё запястье до боли, и кожа у основания ладони начала гореть, словно туда вонзилась сотня иголок.

– Это тебе напоминание, – противно похрюкивая от смеха, сказал Квазик, – как только последняя капля упадет вниз – ты должен быть готов к перемещению.

Мне оставалось только опустить глаза и обнаружить татуировку в виде водяных часов, на моих глазах вниз капнула алая капелька, возвещая начало отсчета.

– А когда… – начал было я, но, оглянувшись, понял, что рядом никого, – ушёл, гад.

Голова шла кругом от произошедшего, словно кто-то запустил волчок в черепной коробке. Он сказал быть готовым к перемещению. Значит, у меня просто не было выбора.

– Домечтался, блин, волшебник чёртов, – выругался я сквозь зубы, открывая кованую дверь, ведущую во двор дома.

Сонный охранник окинул меня взглядом, его зрачки расширились от страха и сузились буквально в то же мгновение. Признал во мне человека. И на том спасибо. Кивнув стражу порядка, я прошмыгнул через двор и зашёл в подъезд, там напугал консьержку. Лифт приполз на родной одиннадцатый этаж. С порога меня обнял запах домашней шарлотки, утки в духовке и глинтвейна. Рома расстарался сегодня.

Нужно отдать должное моему опекуну – он прекрасно готовил, а его глинтвейн просто потрясающая вещь!

Сняв верхнюю одежду и обувь, я проскользнул в ванную, а оттуда в кухню. Рома в наушниках напевал что-то из Бритни Спирс, кажется. Разместившись на белом кожаном диванчике, я с улыбкой наблюдал, как этот молодящийся мужчина поёт в половник.

– Альберт! – он чуть не бросил половник в горячее вино и стянул наушники с головы. – Ты напугал меня, радость моя!

– Ты за столько лет не привык, – меня уже не расстраивало. – А где Алекс?

– Скоро приедет, – плита выключилась, опекун убрал чан с глинтом под крышку и махнул на меня полотенцем, заметив, что я принюхиваюсь, – нельзя пить на голодный желудок! Подожди Сашу, поужинаем вместе. Как учёба?

Мужчина кивнул в сторону лоджии, и мы вышли. Скрипнул пластиковый стеклопакет, открываясь, щелкнула зажигалка, потёк едкий сигаретный дым. Я не курил, хотя иногда хотелось, особенно в переходном возрасте.

– Как всегда, Ром, – я нахмурился, глядя вдаль на зажигающиеся огни, – там несколько нормальных людей и стадо идиотов. Даже не знаю, зачем я там болтаюсь, ведь диплом – это пережиток прошлого!