Лена кивнула. – Возможно. Но как связать это с «новеньким» из Москвы? – Он – профессионал. И он умеет пытать. Возможно, он выбивал из Петрова информацию о кладе. А потом убил его, когда получил то, что хотел.

Кузнец поднялся. – Нам нужно найти этого «новенького». И заставить его говорить. – А Волков? – Лена напомнила. – Мы его вытащим. Но сначала нужно понять, что происходит. И кто за этим стоит.

Он знал, что это будет непросто. Палыч был слишком влиятелен, а его «новенький» – слишком умен. Но Кузнец чувствовал, что они подошли к разгадке. И он был готов к любой цене. Потому что справедливость, в его понимании, была дороже всего. И он заставит их заплатить. Всех. И Палыча. И его «новенького» из Москвы. И всех, кто был замешан. Он чувствовал, что они подошли к черте. И теперь им придется либо переступить ее, либо погибнуть.

Кузнецов откинулся на спинку скрипучего кресла в кабинете, который за последние сутки превратился в некое подобие центра управления полетами. На доске, исписанной маркером, висели новые фотографии: пожелтевшие снимки из архивов, лица, стертые временем, но не из памяти. Среди них – молодой, наглый Игорь Петров, каким он был в лихие девяностые. Рядом – фото его бывших «соратников» по криминальному цеху, чьи имена Кузнец уже и не надеялся когда-либо услышать вновь. Но вот они, всплыли со дна, как и положено всей грязи.

Лена Зайцева, сидя напротив, листала распечатки, ее брови были сведены в сосредоточенную линию. На столе дымился остывший кофе, а в воздухе висел запах табака и усталости.

– Значит, наш Петров, – начала Лена, – не просто бизнесмен средней руки. Он был одним из тех, кто поднимался на крови в девяностых. Кличка – «Петька-Строй». Занимался рэкетом, крышеванием, угонами. Потом отмыл деньги через свои стройматериалы и стал «уважаемым человеком».

Кузнец кивнул. Хромой об этом не говорил, но это было в его стиле – выдавать информацию порциями, чтобы оставаться нужным.

– А что с его подельниками? Те, кто на этих фото? – Кузнец указал на снимки. – Кто из них еще на плаву?

– Большинство либо на кладбище, либо по тюрьмам, – Лена пробежалась по списку. – Но есть несколько, кто тоже «легализовался». Вот этот, например, – она ткнула пальцем в фотографию лысого мужчины с жестким взглядом. – Виктор «Витязь» Савельев. Бывший бригадир. Сейчас владелец нескольких автосалонов и сети ломбардов.

Кузнец прищурился. Савельев. Знакомая фамилия. – Не родственник нашему Хромому? Лена проверила записи. – Вроде нет. По документам – однофамильцы. Но в этих кругах, как известно, «родня» бывает и по крови, и по бизнесу.

– А вот этот? – Кузнец указал на другого. – Сергей «Серый» Котов. Вышел из тюрьмы полгода назад. Сидел за разбой. Тоже был в банде Петрова.

– Да, – подтвердила Лена. – И, судя по оперативным данным, он сразу начал искать встречи со старыми знакомыми. Возможно, с Петровым.

Кузнец почувствовал, как пазл начинает складываться. Не клад Горина. Не мистика, а старая добрая криминальная разборка. Отголоски девяностых.

– Значит, Петров не просто искал клад. Он искал что-то, связанное с этим кладом, но что-то, что было его долей. Или долей кого-то из его бывших партнеров. И это «что-то» было спрятано еще тогда, в девяностых.

Лена кивнула. – Возможно. Многие тогда прятали «общак» или награбленное. На черный день. Или на тот случай, если кто-то из подельников «кинет».

– А если Петров кого-то «кинул»? – Кузнец задумчиво потер подбородок. – И теперь за ним пришли. За долгом. Или за местью.

– Это объясняет пытки, – согласилась Лена. – Месть – блюдо, которое подают холодным. И очень жестоким.