После этого Петя обратился к бармену:

– Слушайте, давайте я сразу оплачу, хорошо?

– Да, конечно. Наличные или безнал?

– Безнал.

Бармен моментально удалился и настолько же моментально вернулся с терминалом, что его исчезновение почти никто не заметил. После успешной оплаты, Петя дополнил к заказу:

– Можно будет сначала коктейли первым курсом, а настойки где-нибудь через час только начните готовить, хорошо?

Бармен покивал и сказал:

– Как Вам будет угодно.

– Прекрасно.

Возвращаясь назад, парням пришлось тесниться сквозь пьяную бесконтрольную толпу.

– Вот поэтому я ненавижу подобные места, – сказал Петя. – Не понимаю, как можно сюда приходить, когда цель общение.

– Ты то и клубы не любишь? – спросил Даня.

– Но не когда моя цель знакомство с кем-то.

– Да ладно, ты просто постарел, дружище.

– Неправда.

– Ещё какая правда. Помнишь, как мы раньше зависали вообще?

– Не понимаю о чём ты.

– Ты мне вечно про этого художника одного рассказывал. Не помню как его зовут. Из Ирландии ещё. Ну помнишь? Который ещё работал часа 3-4 в день по утру, а потом до поздней ночи тусовался.

– Френсис Бэкон.

– Да! Точно! Помню, как ты восхищался им. Говорил, также хочу. Или часто рассказывал про карлика того. Из Парижа. Боже, тоже не помню.

– Тулуз-Лотрак, имя не помню, – сказал Петя.

Он почти всегда ошибался с произношением имён художников. Он так много про них прочитал. Но если однажды впервые прочитать имя человека с ошибкой, а поправить будет некому, эта ошибка навсегда останется с тобой.

Он знал о недостатке. Не видел в этом ничего зазорного.

Напротив, ему было всегда как-то иронично. Говорил, это очень похоже на то, как переводились и переписывались священные писания. Во всём были ошибки на ошибках. И благодаря этому порождалось много версий одной и той же книги.

Так впоследствии одно учение разрасталось на множество течений. Всё благодаря ошибкам. А что? Какой художник не видел в себе творца? Только лишённый амбиций.

– Да, да, точно! Помнишь как он вообще жил? Спал часа по четыре. Писал картины столько же. А всё остальное время зависал в кабаре. В том же Мулен Руж. Да? Зарисовки делал. Благодаря этому и стал таким известным и плодовитым. И ты таким был. А теперь что? Теряешься в своей квартире на Завальской. Кто вообще из художников великих не был тусовщиком?

– Не знаю. Например, художники Ренессанса? Типа там Да Винчи, Микеланджело и так далее. Всем им было не до тусовок.

– Эх, ладно, как скажешь.

– Что такое? Я разве не прав?

– Конечно, прав. Ты всегда прав. Потому что знаешь больше моего. Вот только когда я повторяю твои же слова, ты тут же обрушиваешься на них с критикой. Ты вот ругаешь меня, думаешь, а по сути сейчас осадил сам себя.

– Не знаю…

– А что? Ты умный, молодец, многое знаешь. Вот только мнение меняешь из раза в раз. И не потому что непринципиальный. А потому что тебе сейчас выгоднее вот так вот ответить, вот и примеры приводишь под нужное. Это как-то… Даже не знаю… Вроде не лицемеришь, вроде не противоречишь. Но ты же сам себя обманываешь этим. Себе же хуже делаешь, хотя думаешь, что всё знаешь и что лучше всех.

– Я так не думаю.

– Хах, хорошо, как скажешь.

Ребята вернулись к столику с алкоголем в руках . Мальчики поиграли в джентльменов и всё аккуратно разложили.

– Вы есть не хотите? – спросил Петя.

Девочки переглянулись.

– Не отказались бы, – сказала за обеих Наташа.

Переглянулись мальчики.

– Может, закажем на компанию сразу? – спросил Петя у Данила. – Сразу сеты возьмём.

– Хотите роллы заказать? – спросила Наташа.

– Ну можем и роллы. Хотя я не знаю какие они тут.

– А ты что хотел?

– У них там тарелки же. Сырная, мясная и антипасти. Всё-таки наверное, лучше что-то лёгкое взять. А то знаешь, наедимся рисом, танцевать захочется, а животы раздутые.