Кирилл Севастьянович Хомутов – большой человек, далеко не всякий вопрос он решает лично, чаще всего все делается через посредников. Но с Гербертом он общается напрямую, потому что доверяет ему, и это взаимно. Герберт лучше руку себе отрубит, чем подведет его.

– Здравствуй, дорогой!.. Да, уже отпустило!.. – улыбнулась Лариса. – Ну конечно, в лучшем виде! Я даже не сомневалась!.. – Она свысока, но ласково глянула на Герберта. – С кем спать?.. А как спать, когда все может повториться? Но уже со мной!.. А вдруг это за мной приходили?.. Я не знаю… Но знаю, кто может прийти, я же не просто так тебе звонила… Может, пусть это останется моей проблемой?.. Да я и сама себя не пойму!.. Ну, мне помощь нужна. Спасение, от самой себя… Запуталась? А если запуталась, кто-то же должен меня распутать?..

Лариса возмущенно распахнула глаза, похоже, Хомутов, устав слушать пьяные бредни, разъединил связь. Но тут же зазвонил телефон Герберта, как будто автосигнализация в кармане сработала, он откликнулся и услышал недовольный голос шефа.

– Ты где?

– Закончил, домой собираюсь.

– Знаешь, в чье распоряжение поступаешь?

– Догадываюсь.

– Ставицкая Лариса Петровна, партнер высшей категории ценности, реши все вопросы, знаю, что не подведешь. Действуй!

В мобильнике послышались короткие гудки. Герберт постарался забыть о том, что ему пора домой. Задача поставлена, партнер высшей категории может не только плакаться ему в жилетку, но и требовать помощи в полном объеме.

– Ну что? – спросила Ставицкая.

Он открыл шкаф, поставил на полку свой чемоданчик, чтобы не бросался в глаза, прошел в гостиную, соединенную аркой, половину ширины которой занимала барная стойка. Виски там на мраморной столешнице, в хрустальной бутылке, Герберт вопросительно глянул, Лариса кивнула, ну конечно, можно! И даже стакан подала, такой же хрустальный. И вазочку со льдом поставила.

– Кола, содовая?

– Так хорошо… – покачал головой Герберт.

Налил виски, выпил, на дольку лимона даже не глянул. Легко пошло, как будто воды выпил. На этом все. Пока проблему не решит.

– Так и будем молчать?

В голосе Ставицкой звучали требовательные интонации, но на Герберта она смотрела как старшеклассница на физрука. Избалованная, капризная, но школьница.

– Кого я увез? – тихо спросил он.

Судя по документам, погиб Водорезов Илья Платонович, восемьдесят девятого года рождения.

– Парень мой, – послушно ответила Лариса.

И только затем уже озадачилась мыслью, а не слишком ли многое от нее просят? Она же не абы кто, особо ценный клиент.

– Что с ним не так?

– Отец у него большой человек… – Ставицкая снова задумалась и в этот раз напугала саму себя. Брови грозно собрались на переносице, но тут же трусливо разбежались. – И опасный!

– Насколько опасный?

Герберт не собирался пока выяснять, чем и на каком уровне занимался отец покойного. Хотя проблема острая. Отец начнет искать своего сына, и, если у него реально серьезные возможности, неизвестно еще, чем все закончится. И Герберт не сможет откреститься от Ставицкой, потому как в данном случае он ее человек.

– Настолько, что я позвонила Кириллу… Севастьяновичу. Если Водорезов узнает, что Илья погиб у меня… Мы с ним в последнее время часто ссорились, в последнее время Илья стал невыносим!..

Лариса потянулась к бутылке, Герберт отошел от стойки, чтобы не мешать. Помогать не стал, слишком уж она пьяна, языком еле ворочает, и не факт, что про Илью правду говорит.

Пока она готовила себе коктейль с колой, Герберт заглянул в главную спальню, которая примыкала к гостиной. Не сказать, что порядок, резиновые шлепки валяются далеко друг от друга, на трюмо рабочий раздрай, футляр с косметикой открыт, тюбик с помадой не закручен, расческа на пуфике лежит. Кровать заправлена, покрывало даже не смято, подушки ровно лежат. А тапки женские, никаких примет мужского присутствия. Направо гардеробная комната, налево – ванная, полотенце банное у самой двери валяется.