– Ну, должна сказать, что время от времени приятно выезжать из кабинета на природу.

Голос Лин вывел Хенли из задумчивости.

– Мне сообщили, что у нас еще один труп, – сказала Лин.

– Я вообще-то не люблю строить предположения, но в данном случае думаю, что сегодня мы нашли остатки той, часть кого мы нашли вчера у реки. Как ты и говорила, по виду ей… было от двадцати до тридцати.

– Так, дай я сама на нее посмотрю. Не знаю, сколько она уже тут лежит, но из-за жары разложение будет стремительнее, чем реакция стриптизерши, увидевшей пятьдесят фунтов.

– Ты знаешь, что это не смешно?

Лин ухмыльнулась и поправила ремень сумки на левом плече.

– Разве ты можешь меня винить, с такой-то работой? Ты останешься?

– Ненадолго. Мне нужно поговорить с Аишей – женщиной, которая ее нашла, а потом попрошу кого-нибудь из патрульных довезти меня до Гринвича.

– Я не думаю, что сама тут надолго. Чем быстрее ее доставят ко мне на рабочее место, тем лучше. Если задержишься, пока я закончу осмотр, я сама тебя довезу, может, наконец договоримся о девичнике. Сколько мы уже пытаемся собраться? Я уже начинаю думать, будто ты мной пренебрегаешь.

Через двадцать минут Лин подошла к Хенли и похлопала ее по плечу. Хенли только что разрешила отвезти Аишу домой.

– Мне нужно с тобой поговорить, – заявила Лин. Улыбку с ее лица как водой смыло.

Лин беспокойно хмурилась и терла мешки под глазами, ее лоб прорезали морщины. Она взяла Хенли под руку и повела к теннисному корту, подальше от группы криминалистов, которые собирали в кустах вещественные доказательства, и от небольшой толпы, которая за последний час увеличилась с тридцати до пятидесяти человек.

– Вначале о глазах. До тела уже добрались лисы, бездомные кошки, может, еще кто-то, но не до глаз. Глаза, похоже, вырезали. Мне нужно доставить тело в морг, чтобы определить время смерти.

– Как ты считаешь, она здесь давно лежит?

– Трудно сказать. Если ты хочешь, чтобы я примерно определила время смерти, то могу сказать, что она умерла несколько дней назад. Но сколько она лежит именно здесь, ожидая, что ее найдут? Без понятия. И я не об этом хотела с тобой поговорить. На теле есть метка, – сообщила Лин очень тихим голосом.

– Что?

Мысли судорожно проносились в голове у Хенли, но из глубин сознания всплывало только одно объяснение. Тошнота подступила к горлу, она почувствовала горький привкус желчи, поднявшейся из желудка.

– На коже вырезан символ, Анжелика. На предплечье. Он новый, не старый. Кровь в районе пореза свернулась. Я считаю, что его вырезали после смерти.

– Это… – Хенли не нужно было заканчивать предложение. Лин знала. Но тем не менее она уточнила: – Двойной крест[20] с полумесяцем сверху?

– Да. Сантиметров пять в длину.

– А что с телом Кеннеди?

– На теле есть следы шрамов от порезов, которые он явно наносил себе сам. Я нашла старые шрамы на руках и туловище, но все оно покрыто татуировками. Очень детальными, сложными татуировками. Если честно… – Лин покачала головой. – Нет, не может быть. Сомнительно, что я могла пропустить что-то подобное.

– Может, ты ничего и не пропустила. Может, на том теле ничего такого и нет.

Хенли прижалась лбом к забору, надеясь, что все это ерунда.

– Проклятье, мне придется достать его из холодильника. Для своего собственного успокоения. Сейчас позвоню Терезе, скажу, чтобы подготовила его к новому осмотру и сфотографировала каждый сантиметр его тела.

– Я еду с тобой. Если у него на теле есть метка, то я хочу стоять рядом, когда ты ее найдешь.

– Если найду. Значит, рука ее…

Хенли с Лин посмотрели туда, где работали криминалисты.