– Можно не говорить, что свидетельница в жутком состоянии, – заявил крупный и атлетичный, как игрок в регби, Стэнфорд и скрестил на груди огромные ручищи. – Больной на голову урод. Теперь у нас их двое… Я вспоминаю предыдущий раз, когда у нас было аналогичное дело.

– Врать не буду: мне это тоже пришло в голову, но разрезать тела на части и разбрасывать их – не такое уж необычное дело, поэтому давай пока не проводить параллелей, – сказала Хенли, оглядываясь вокруг.

Она не была в Ледиуэлл-Филдс уже много лет. Тренировки проводились рядом с теннисным кортом, с видом на Льюишемскую больницу. Полиция установила кордоны, отгородив часть парка. Трава здесь потемнела от летней жары.

– Так что случилось?

– Аиша каждую среду проводит занятия для женщин, они начинаются в половине двенадцатого.

Стэнфорд, Рамоутер и Хенли пошли в направлении кустов.

– В последние две недели отсюда поступали сообщения об эксгибиционисте, – продолжал Стэнфорд. – Стельян Вакареску, сорок восемь лет. Аиша разделила женщин на маленькие группы, а сама прогуливалась тут. И кого же она видит в кустах?

Хенли нырнула под ленту заграждения.

– Попробуй меня удивить, – предложила она.

– Вакареску с приспущенными штанами, демонстрирующего свой мужской орган. Она бежит к нему, говорит, чтобы убирался вон отсюда, а то она сейчас позвонит в полицию. Он застегивает ширинку и бросается бежать, но зацепляется за что-то ногой и падает. Аиша думает, что ей повезло и она сейчас проведет гражданский арест[19]. Она тянет руку к Вакареску, опускает глаза и видит, что именно он задел ногой.

Рядом с кустами лежала нога карамельного цвета, тонкая, покрытая запекшейся кровью. Три пальца, ногти на которых были покрашены ярко-голубым лаком, торчали из разорванных колготок в сеточку, спущенных до щиколоток.

– Проклятье, – выругался себе под нос Рамоутер.

– Вначале она подумала, что это нога манекена, но потом заметила засохшую кровь, а Вакареску начал визжать так, словно в него вселилась какая-то нечисть.

Примерно в метре от ноги у пенька валялись рука и голова. Голова с длинными волосами, часть прядей черные, часть выкрашена в пурпурный цвет. Но было и место без волос – размером с двухфунтовую монету, справа. На лбу оказалось много порезов, на правой скуле синяк. По губам размазались остатки засохшей красной помады. На месте глаз зияли две черных дыры. Рамоутер прикрыл рот рукой и отвернулся, заметив, как мокрица заползает в левую глазницу.

– Где Лин? – спросила Хенли у Стэнфорда. – А ты почему не в суде?

– Один присяжный заболел, а Лин уже едет сюда.

Стэнфорд повернулся к телу спиной. Хенли знала, что он чувствует. Они думали, что уже видели все, пока жизнь не показывала им новую сторону ада.

– Ты как? – спросил Стэнфорд у Хенли.

– В порядке, – ответила Хенли. – Не беспокойся.

Хенли была готова найти здесь оставшиеся части девушки. Она не боялась, у нее не дрожали руки, но на нее волнами накатывала ярость от мысли, что кто-то мог вот так выбросить девушку, словно мусор.

– В прошлом году у нас в Брэдфорде было похожее дело, – сообщил Рамоутер. Судя по напряженному выражению лица, он пытался взять себя в руки. – Участковый нашел полумертвую женщину позади небольшого магазинчика на углу. Она сама себе выдавила глаза. Она была наркоманкой, сидела на метамфетамине. Но вы посмотрите на нашу девушку… Не похоже, что она сама выцарапала себе глаза. Но зачем они кому-то нужны?

– Где сейчас Вакареску? – спросила Хенли.

– Сидит на скамейке с двумя полицейскими. Он в шоке, – ответил Стэнфорд, достал из кармана скомканную бумажную салфетку и высморкался в нее.