– Отлично. Мадам Марго еще будет гордиться тобой. На А-86!

Аккуратно, но очень уверенно, на предельно разрешенной в городе скорости Анна выкатилась на парижскую кольцевую.

– Теперь не прозевай съезд на А-10, – с ленцой указывал инструктор. – На окружной нам делать нечего.

В самом деле, по кольцевой навстречу сонно тащились фуры, везя в столицу вино, фрукты и сыры. Обратно они весело бежали налегке. Транспондер пискнул, отдавая заработанные евро. Анна увеличила скорость, оставляя позади однообразные окраинные многоэтажки и редкую зелень.

Свернув на трассу Париж – Бордо и удовлетворившись ее пустотой, девушка чуть повернулась к Эмманюэлю и прищурилась:

– И зачем мы здесь?

– Чтобы ты почувствовала скорость, Аннет.

Она хмыкнула.

– На ста мы уже ездили, и не раз.

– Ну какие сто, о-ля-ля! Увеличивай до ста тридцати, здесь разрешено. – Эмманюэль достал из кармана сэндвич. – М-м-м… Мадам Марго делает лучшие сэндвичи во всем Париже.

– Я помню. Пармская ветчина, эмменталь и салат. – Анна не отрывала глаз от шоссе, вцепившись в руль.

– Конечно. Моя мама не делала таких сэндвичей. Зато ей отлично удавался буйабес. Я ведь говорил, что я из Марселя? Так вот, буйабес… Увеличивай до ста пятидесяти.

На лбу Анны заплясала вздувшаяся жилка. Эмманюэль энергичнее заработал челюстями.

– Руль ты держишь очень уверенно, отлично, – бубнил он, дожевывая ароматный лист салата, – но пока тебе не нравится то, что мы делаем, верно?

– Я не понимаю, зачем мне эта скорость? – почти прокричала в ответ Анна.

Она будто начала ощущать бешеное сопротивление встречного потока воздуха и наклонила голову, помогая белому Peugeot рвать невидимую воздушную пелену. Эмманюэль улыбнулся:

– Давай до ста девяноста!

– Что?!

– Эй, спокойнее! Без паники. Медленно выжимай до ста девяноста, не резко. Не дергайся. Если медленно, то ты все поймешь.

На спину Анне потекла противная струйка пота. «Почему мне любопытно? – вдруг поймала себя она. – Мне что, нечего терять?»

Утапливая педаль газа, она не заметила, как инструктор нажал кнопку открывания окон. Стекло отъехало на сантиметр, но в салон ворвались ветры со всех концов Франции. Анна почувствовала, как огненный язык восторга моментально высушил все ее липко-потные страхи. Девушка взвизгнула. Она ощущала океанский бриз Бретани, солено-свежие ароматы Ла-Манша, тропически-теплые ветры Средиземноморья и холодные северные ветры Нормандии. Анна наслаждалась этим воздухом, пила его и вдыхала. И наконец ее восторгу пришлось вырваться наружу.

– Весь мир мой! – прокричала она, несясь на полных двухстах километрах в час по прекрасной французской дороге.

Глотнув сырого и влажного питерского ветерка и запаха Фонтанки, Анна рассмеялась. Проплыли навстречу друг другу два речных трамвайчика. Укутавшиеся в пледы туристы что-то восторженно кричали и махали руками. Девушка посмотрела сквозь них.

Она прошла на кухню, вынула из шкафчика пакет с кофейными зернами. В руку лег шершавый душистый лимон.

«Весь мир мой. Весь мир у меня в кармане. Кто бы мог подумать… Большего ужаса, чем при бегстве отсюда, я и не припомню. Как загнанная кошкой мышь… Металась по аэропорту, сидела, спрятавшись на собственном чемодане. Не рискнула даже поесть. А тут…»

Она усмехнулась. Впрочем, эйфория и кайф от пойманного и укрощенного ветра продлились недолго.

Чудесный весенний вечер обещал приятную негу. Анна шла по авеню Гамбетта, чуть бормоча под нос. Урок прошел замечательно. Теперь вообще все стало замечательно. Еще немного усилий – и она спустя год после приезда в Париж станет лицензированным таксистом. Эмманюэль доволен ею.