Поджарый Погромщик пытался атаковать старушку, но ту словно окружал невидимый заслон. Каждый раз, когда усатый приближался и старался нащупать руками брешь, он отскакивал, будто получал неслабый удар током.

– Сзади! Зайди сзади! – приказал он.

Голубоглазый не мог оттеснить Марго от стены дома, к которой она предусмотрительно прижималась. Безуспешные атаки перешли в снопы искр, сверкавшие в темноте, подобно бенгальским огням из детства. После небольшой передышки седоусый прищурился, прикидывая что-то в уме.

– Зайди сзади, понял? – тяжело дыша, приказал он.

Он с рычанием ринулся на Марго. Золотистые искры ее защиты сменились голубыми, пронзая все тело Погромщика. Он не отпускал ее ни на минуту. Искры слабели, и яркие вспышки становились реже и реже.

– Она слабеет, зайди сзади! – рыкнул он в сторону.

Голубоглазый упер руки в колени и встал наизготове.

«Господи, что же делать?.. Он убьет ее! Не могу… Не могу! Господи… Боюсь! Мне страшно!»

«Ст-р-р-ра-х-х-х…»

Анна с удовлетворением откинулась в небольшом изящном черном кресле на гнутых ножках. В руке чашка кофе, взгляд задержался на старинной печи.

«Не хочу заниматься печью. Здесь не Франция, здесь нормальное отопление. А печь…» Она встала и с чашкой в руках прошлась до высокой, будто новогодняя елка, зеленой печки с металлической дверцей и задвижкой в виде дубового листа. «Пусть будет».

Девушка подошла к окну, отпила густой черный кофе с долькой лимона. По Фонтанке кружили запоздалые частные катера, неслась незатейливая музыка и звучал женский смех. Сквозь полутьму весенних предвестников белых ночей Анна рассмотрела здание напротив, привлекшее внимание в первый визит в будущий дом, – пятиэтажное и малопривлекательное. Темные прямоугольники окошек отражали серо-черное ночное небо. Бывший «Лениздат». Нынче здесь размещались офисы. В крайнем справа окне на последнем этаже зажегся свет.

Анна вгляделась в черноту кофе в белой изящной чашке. «Что же мне тогда придало сил?.. Я что-то вспомнила. Да! Та наша прогулка по Пер-Лашез. Та самая, с разговором о страхе. Она мелькнула в голове, как молния».

Марго смахнула листья с мраморной плиты и присела. Рукой пригласила Анну сесть рядом.

– Тебе, девочка, надо прежде всего научиться преодолевать страх. Конечно, так, чтобы совсем не было страхов, такого не бывает. Но преодолевать его – это вот искусство. Ведь что такое страх?

Анна пожала плечами, бросила взгляд на старуху.

– Ну, когда боишься чего-то или кого-то.

Марго крякнула и взяла мундштук. Прикурила и зажала его крепкими зубами.

– Ерунда. Страх – это состояние неизвестности. Тебе страшно что-либо сделать или не сделать, что-то закрыть или, наоборот, открыть. Потому что там – неизвестность. И страх говорит тебе: «Отступись».

Девушка кивнула:

– Преодолеть страх, не отступиться?

Марго улыбнулась. Родная кровь, быстро учится.

Они поднялись и направились вглубь кладбища.

– А знаешь, чего люди больше всего боятся?

Анна задумалась. Она всегда боялась, что Погромщики их всех найдут и убьют. И даже сейчас, под защитой Марго, она чувствовала легкую дрожь по всему телу при мысли, что они появятся здесь.

– Верно, – не поворачиваясь, продолжала старуха. – Смерти.

В очередной раз девушка удивилась проницательности родственницы.

– И ты должна научиться преодолевать этот страх.

– Но как? Как можно преодолеть страх смерти?

Кладбище было пустынно, ветер от скуки гонял прошлогодние листья по аллеям, птицы нехотя топтались возле двух женщин, пристроившихся на скамейке.