Но такая уж у нее работа.

Она всю жизнь прожила в большом городе, поэтому смена места, образа и темпов жизни стала для нее настоящим испытанием.

Именно это ей и было нужно.

Микаэла не стала бы отрицать, что первые несколько недель дались ей нелегко. Как не стала бы отрицать, что поначалу про себя называла шерифа Бакмана шерифом Чуваком. У него на бицепсе была вытатуирована женщина в бикини верхом на волне.

Он частенько носил в ухе серьгу. Не говоря уже о прическе.

Все это дополняло и без того слишком, по ее мнению, расслабленный, слишком неофициальный и слишком медленный образ шерифа.

Непросто было Микаэле Ли Уилсон признать, что ошибалась. Но по прошествии последних полутора дней ей больше ничего не оставалось.

Пускай он и выглядит как престарелый серфер, но он все же полицейский.

Она окончательно в этом убедилась, когда он допрашивал Шарлотту Дюпон в присутствии ее дорогущего адвоката.

Она почти ничего не знала о Чарльзе Энтони Скарпетти, только то, что он прилетел из Лос-Анджелеса частным рейсом в костюме с иголочки и туфлях от Гуччи. И Рэд предупредил ее, что Скарпетти будет играть на публику, заявится к Ларри Кингу.

Рэд был спокоен, пока Скарпетти с легкостью адвоката разглагольствовал об увольнениях, оскорблениях, запугиваниях, ходатайстве на получение полной опеки над несовершеннолетней и насилии в браке.

Судя по всему, в его адвокатской шляпе кроликов было хоть отбавляй. И Рэд позволил им немного попрыгать.

Еще сутки назад это спокойствие заставило бы Микаэлу рвать на себе волосы. Теперь же оно казалось ей частью тщательно продуманной стратегии.

– Должен сказать, мистер Скарпетти, что вы произнесли много очень красивых слов. Если вы закончили, то позвольте мне сказать, почему вас и вашу клиентку ждет разочарование.

– Шериф, я намерен вернуть ее домой, и к вечеру она будет в Лос-Анджелесе со своей дочерью.

– Знаю. Я уже понял из вашей речи. Вот только этому не бывать, в этом и кроется разочарование для вас обоих.

Он наклонился вперед, но без угрозы.

– У меня есть стойкое подозрение, что ваша клиентка не была с вами искренна, мистер Скарпетти. Может, я и ошибаюсь, адвокаты должны делать свое дело, но после непродолжительного общения с вашей клиенткой я думаю, что она приготовила для вас порцию отборного дерьма.

– Чарльз! – повернулась к нему Шарлотта в своей оранжевой тюремной робе, изо всех сил стараясь красиво выказать негодование.

Он погладил ее по руке.

– Моя клиентка ужасно расстроена…

– Ваша клиентка, по ее собственному признанию, участвовала в похищении дочери.

– Она была расстроена, – повторил Скарпетти. – Сбита с толку и неспособна ясно мыслить из-за снотворного, которым ее поил супруг. А ее ребенок, тоже безумно расстроенная, сказала то, чему ее научил отец.

– Да неужели? – Рэд покачал головой и внимательно посмотрел на Шарлотту. – Да вы та еще штучка. Заместитель шерифа, включите, пожалуйста, диктофонную запись, которую вы сделали, когда сопровождали мисс Дюпон на второй этаж, чтобы она оделась.

Микаэла положила телефон на стол и включила запись.

Из него донесся голос Шарлотты, немного запыхавшийся, но довольно ровный.

– Полицейские, наверное, гроши зарабатывают. Особенно женщины.

Голос Микаэлы, напротив, звучал отрывисто и безразлично:

– Мэм, вам понадобится обувь.

– У меня есть деньги. Я могу облегчить вам жизнь. Только отпустите меня. Скажите им, что я сбежала. Только дайте десять минут форы. Десять тысяч за десять минут.

– Вы предлагаете мне десять тысяч за побег из-под стражи? И как же вы собираетесь передать мне эти деньги?

– Я справлюсь. Вы же знаете, кто я! Вот, возьмите эти часы. Ради всего святого, это же Булгари. Они стоят больше, чем вы заработаете за десять лет.