Они с Хью переглянулись.
– Нам с Кейт нужно поговорить.
– Конечно. – Хью легонько отстранил Кейт и улыбнулся. – Все будет хорошо. Это может занять некоторое время, но у нас получится.
Он сжал ее в объятиях и удалился.
– Как насчет того, чтобы поговорить в библиотеке? Только ты и я?
Эйдан протянул дочери руку, и она взяла ее с таким безоговорочным доверием, что сердце у него раскололось еще сильнее. Он хотел побыть с ней наедине и повел ее через бывшую столовую, мимо зимнего сада, музыкальной комнаты и так привел в библиотеку.
Окна смотрели на холмы, рощи и сады. Под бледным зимним солнцем они выглядели куда спокойнее моря. Стены поддерживали кессонный потолок цвета кофе с молоком, а по периметру расположились полки с книгами и рукописями. Пол из орехового дерева блестел под изысканным обюссоновским ковром бледно-зеленого и розового цвета. Эйдан знал, что бабушка порой сидит в старинной библиотеке, привезенной из Дублина, и от руки пишет письма.
Он закрыл двойные двери и подвел Кейт к большому кожаному дивану. Прежде чем сесть подле нее, разжег камин.
Затем он устроился рядом и обхватил ее лицо руками.
– Прости меня…
– Папа…
– Я должен был сказать это прежде, чем выслушаю тебя. Прости, Кейти, моя маленькая Кейти. Я не смог тебя уберечь, не смог защитить. Ты все для меня, и я обещаю, что никогда больше тебя не подведу.
– Ты и не подвел. Это она…
– Нет, подвел. И это больше не повторится. На свете нет ничего и никого важнее, чем ты. Нет и не будет. – Он поцеловал ее в лоб и почувствовал, что слова, предназначавшиеся ей, слегка его успокоили.
– Я поняла, что это она, уже сидя в той комнате. Это она показала мне, где нужно спрятаться. Она отвела меня туда и показала, и я все поняла. Но глубоко в душе, ведь…
– Она твоя мама.
– Почему она меня не любит?
– Не знаю. Но я люблю, Кейт.
– А она… Она будет жить с нами?
– Нет. Ни в коем случае.
Его поразило то облегчение, с которым прерывисто выдохнула Кейт.
– А мы будем жить там же, где и раньше? Я не хочу туда возвращаться и жить там, где жила она. Не хочу…
– Тогда не будем. Думаю, первое время мы можем пожить у дедушки и Лили. Пока не подыщем нам подходящее место.
Надежда осветила ее лицо.
– Правда?
Он через силу улыбнулся.
– Салливаны держатся вместе, помнишь?
Кейт не улыбнулась в ответ, и голос у нее слегка задрожал.
– А мне обязательно с ней встречаться? Обязательно разговаривать? Обязательно…
– Нет.
Про себя он взмолился, чтобы это было правдой.
Ее голубые и вмиг повзрослевшие глаза пристально на него посмотрели.
– Она дала им сделать мне больно, разрешила пугать меня. И я знаю, что значит «любимая». Она и тебя напугала, и тебе сделала больно. Она нас не любит, и я больше никогда не хочу ее видеть. Она мне не мама, потому что мамы так не поступают.
– Пусть тебя это не тревожит.
– Мне не грустно, – сказала она, хотя по щекам у нее катились слезы. – Мне все равно. Я тоже ее не люблю, поэтому мне все равно.
Он ничего не ответил, но все понял. Он чувствовал то же самое. Эйдан был разбит и отчаянно хотел поскорее все забыть. Поэтому он крепко обнял дочь, дал ей выплакаться, успокоиться и уснуть.
А пока она спала, он сидел рядом и смотрел на огонь.
Глава шестая
Помощник шерифа Микаэла Уилсон согласилась на работу в Биг-Сур, потому что ей хотелось перемен, хотелось быть среди людей. И хотя она никогда бы себе в этом не призналась, потому что мужчина, с которым она жила два года, мужчина, с которым она хотела прожить всю оставшуюся жизнь, решил, что отношения с женщиной-полицейским чреваты трудностями.
Она, женщина, которая всем своим существом верила в закон, порядок, правила, судебное производство и справедливость, признавала, что не раз ставила работу выше отношений.