– Попрыгала она… – глубокомысленно хмыкнул Борис, вернувшись к тексту.

Это Боря читает мой опус, касающийся причинения тяжких телесных повреждений молодым сожителем своей, скажем так, уже не юной сожительнице.

Ну да, пошли они погулять (заметим, что оба были трезвыми), а в подъезде на них напала большая злая собака, и мужчина, пытаясь отбиться, ударил собаку, но, не удержав равновесие, сбил с ног супругу, и оба они покатились вниз. А нож? Ну да, лежал в кармане в открытом виде, потому что накануне ходил в этом же пиджаке за грибами, и нож как лежал там, так и лежит. Никто же не виноват, что клинок воткнулся женщине под коленку? Считаем, что это был казус, то есть случай, который никто не предвидел да и не мог предвидеть.

Нет, может отыскаться какой-нибудь твердолобый преподаватель права, который станет с пеной у рта доказывать, что гражданин должен был предвидеть несчастный случай, если он носит в кармане нож, но в прокуратуре, которая должна утвердить прекращение дела, дураков нет.

Все же правдоподобно, правильно? Вот протокол допроса потерпевшей, вот протокол допроса ее сожителя. Ну да, допросил я его как свидетеля, который не перешел ни в разряд подозреваемого, ни тем более обвиняемого. Я ведь не поленился сходить к ним домой и допросить по месту жительства. Сами бы они ко мне в кабинет ни за что бы не собрались, потому что у этой парочки только два состояния – либо пить, либо работать. А доставлять их принудительно… Можно, но зачем? Я уж лучше сам, ножками, допрошу в домашней обстановке и в расслабленном, так сказать, состоянии.

Как и. о. следователя я человек крайне добросовестный, сам себе удивляюсь. В уголовном деле имеется даже отдельное поручение участковому инспектору, в котором исполняющий обязанности следователя Воронцов требует установить владельца собаки, чтобы применить к нему меры общественного воздействия на товарищеском суде по месту жительства за выгул животного без намордника и за то, что отпустил псину на самовыгул. Правда, и. о. следователя Воронцов, как бывший участковый, знает, что товарищеские суды эффективны только по месту работы, то есть там, где общественное мнение подкрепляется начальственными возможностями. А по месту жительства – это так, видимость одна. Но в рамках данного уголовного дела он думать над такими тонкостями не обязан.

Участковый, которому на исполнение поступило отдельное поручение, тоже оказался крайне исполнительным сотрудником и все сделал быстро и качественно. Это я в коридоре поймал за ремень планшетки своего другана Саньку Барыкина, затащил в кабинет и продиктовал ему, что надо. Санька и написал, что работа велась, но принятыми мерами установить владельца животного не удалось. Возможно, собака вообще бесхозная, их у нас много болтается.

Можно было бы еще накатать «телегу» куда-нибудь в жилищные органы, чтобы те обязали управдомов проверять, хорошо ли закрываются двери подъездов, но это уже перебор.

Значит, прекращаем уголовное дело за отсутствием состава преступления, потому что выявленная виновница всего этого – злая собака – субъектом преступления не является.

Внимательно изучив дело, Борис Михайлович кивнул: «Пойдет» – и принялся читать другое постановление, параллельно листая само дело.

Второе дело тоже возбуждалось по 108-й, части первой. Там гражданин Тимофеев, рабочий «Коксохиммонтажа», получил проникающее ранение в области груди. Дескать, шел он домой, встретился с неизвестными, и один из них ни с того ни с сего ударил его чем-то похожим на нож.

Вот так вот ударил ножом и ни с того ни с сего? А разве так бывает? Нет, иной раз бывает, но крайне редко. Как правило, девяносто процентов тяжких телесных наносят друг другу знакомые люди – мужья, сослуживцы или собутыльники, просто потерпевший не желает сдавать обидчика. А у нас нераскрытые дела растут.