Но вроде бы, хотя Борис Михайлович и склонен порой подтрунивать над людьми, дешевых розыгрышей он никогда не устраивает. Чего пугать-то сразу?

– Лешка, точно, – хлопнул себя по лбу Титан. – Тебя и. о. следователя сделали. Дядя Коля говорил на оперативке. Он, правда, пару ласковых слов следователям сказал – мол, у нас у самих работы невпроворот, – но приказ уже есть. – Титан повернулся к Рябинину: – Борис Михайлович, не иначе, ты душу Иванову заложил. Чтобы у него из розыска, да на месяц, да в другое подразделение человека выцыганить – это же невероятно. История такого не помнит.

– А мне тут много кого предлагали, – пустился в рассуждения Рябинин. – И того, говорят, можно взять, и этого. Целая очередь в следователи выстроилась. А я говорю: давайте мне Лешку Воронцова, а кроме него никого не надо. Леша – парень такой, что горы своротит. – И уже мне: – А ты, чудак-человек, своего счастья не ценишь.

Врет ведь и не краснеет. Ну здрасьте. Горы Воронцов, видите ли, своротит. Нет, пусть все горы стоят на месте, на радость альпинистам. Какой из меня исполняющий обязанности следователя? Не было у меня такого в прошлой жизни. Я, конечно, представляю, как выглядят уголовные дела, и даже лучше, чем многие мои теперешние коллеги. Но все эти знания из той, другой моей жизни, и было это сто лет назад, да и законодательство многократно изменилось за это время. До сих пор напрягаться приходится, чтобы глупость не сморозить: хулиганство – это двести шестая или двести тринадцатая?

– Борь… Борис Михалыч, да ты что? Побойся Бога… Какой из меня следователь? – обалдел я. – И мне в августе на учебу ехать…

Тут мне показалось, что я нащупал что-то важное. Да, именно! У меня же соответствующего образования нет, хотя бы любого высшего. Нельзя мне в следователи!

Я тут же вывалил Рябинину свои аргументы.

– Вот! – обрадовался Рябинин. – Я же говорил, что ты умница. Только не зазнавайся, – тут же добавил он.

Я не зазнавался. Когда вербуют на галеры, тоже могут польстить для успеха.

А Рябинин продолжил:

– Ты же сразу в корень узрел. В следователи нельзя – правильно. А в исполняющие обязанности – пожалуйста. Леша, не дрейфь, – бодренько заявил он. – Ты же аттестованный офицер милиции, а какое у тебя образование, никому дела нет. Тебя же не в следователи определяют, а только в исполняющие обязанности, никто наличие диплома проверять не станет. У нас с делами завал, а в августе ждем комплексную проверку из Москвы. Знают ведь, когда ехать: когда с народом хуже всего, а со следователями – тем более. Кто в отпуске, кто в декрете, кто сам болеет, у кого ребенок…

Тут я с Борисом Михайловичем был согласен. Когда у тебя вместо строгого мужского коллектива бабий батальон, будь готов ко всему.

И тут Рябинин выдал:

– А еще пришлось Самсонова срочно в отпуск отпустить. Там у него личные дела…

Вот это да! Я чуть со стула не упал. Стало быть, разговор наш аккурат вовремя состоялся, и следователь нашел вот такой выход из создавшейся ситуации – вообще исчезнуть из поля зрения. Что ж, тоже вариант. Главное, чтобы не поздно было. И весь его скепсис относительно моего предупреждения – блеф чистой воды. Осталось надеяться, что все закончится благополучно.

А пока можно себя и похвалить немножко. И я похвалил.

А Рябинин, не заметив моего удивления, продолжил охмурять меня:

– Вот ты и поможешь нам разобраться. Не ты один, у нас целую бригаду создали, аж три человека, чтобы дела разгребать. А к учебе у тебя как раз срок командировки и истечет.

Да, хитрец ты, однако, Борис Михайлович. Спросит высокая комиссия: «Где у вас такой борзый следователь, который в делах не сведает и нагородил тут всякого?», а ему в ответ: «Так на учебе, отправили повышать квалификацию, чтобы больше, значит, подобных ляпов не допускал».