Евгения встала. Её голос дрожал, но она не собиралась останавливаться.
«А порядок, который уничтожает свободу, превращается в диктатуру. Разве нет?»
Некоторые студенты захихикали, но большинство смотрели с интересом.
«Это сильные слова», – сказал Зотов, его тон стал ледяным. – «Вы хотите сказать, что нынешнее правительство ведёт нас к диктатуре?»
«Я хочу сказать, что когда людей сажают за карикатуру или за то, что они просто выражают своё мнение, это не похоже на свободу, о которой вы говорите».
В аудитории зашумели. Несколько студентов украдкой улыбнулись.
Зотов попытался вернуть контроль.
«Евгения, ваши слова опасны. Вам стоит задуматься, прежде чем бросаться обвинениями».
«Опасны не мои слова, а те, кто хочет их заглушить», – ответила она и села, чувствуя, как её сердце бешено колотится.
После занятий Евгения шла к выходу из университета. На улице её ждал Илюша, закутанный в шарф и тёплую куртку. Он стоял у лестницы, переминаясь с ноги на ногу, и выглядел явно раздражённым.
«Привет», – сказала Евгения, улыбнувшись.
«Привет?» – ответил он резко. – «Ты вообще собираешься мне что-нибудь рассказывать?»
Евгения остановилась, удивлённая его тоном.
«О чём ты?»
«О твоей новой страсти. О том, как ты играешь в героя перед всем курсом».
Она нахмурилась.
«Это не игра, Илюш. Ты сам видел, что происходит. Я просто не могу молчать».
«А ты не думаешь, что, пока ты „не можешь молчать“, кому-то из нас за это придётся заплатить?»
«Что ты хочешь сказать?» – её голос дрожал, но не от страха, а от гнева.
«Хочу сказать, что я устал стоять в стороне и смотреть, как ты рвёшься куда-то, где тебя могут сломать».
Она посмотрела на него, стараясь понять, что именно он чувствует.
«Ты переживаешь за меня? Или просто ревнуешь?»
Илюша отвёл взгляд.
«Может быть, и то, и другое».
«Илюш…» – она взяла его за руку. – «Я знаю, что это сложно для тебя. Но я не могу иначе. Если мы будем молчать, то кто тогда будет говорить?»
«Может, кто-то другой?» – с горечью ответил он.
Она посмотрела на него мягко.
«Если не я, то кто?»
Он не ответил. Вместо этого он слегка сжал её руку и сказал:
«Просто будь осторожна, ладно?»
«Я обещаю», – прошептала она.
Позже вечером она записала в своём дневнике:
«Сегодня я поняла, что мой голос вызывает не только одобрение, но и страх. Даже у тех, кто мне близок. Но если я не буду говорить, я потеряю себя. А это страшнее всего».
Она закрыла дневник, посмотрела в окно и долго сидела в тишине. За окном был Припикс – город, который ждал перемен, но боялся их.
Глава 8. Письмо, планы и срыв
Зимнее солнце тускло освещало окна Евгении Евдакимовой. В тот день она проснулась с ощущением, что мир вокруг неё изменился. После её выступления в университете что-то сдвинулось – одногруппники шептались, на неё смотрели по-другому.
Она подошла к двери, чтобы забрать утреннюю почту. Среди обычных конвертов лежал один, который сразу привлёк её внимание. Это было письмо.
Евгения вернулась в комнату и осторожно вскрыла конверт. На плотной бумаге аккуратным почерком было выведено её имя.
«Дорогая Евгения,
Ваше выступление в университете вдохновило многих, включая меня. Ваши мысли о свободе и порядке тронули моё сердце. Я хотел бы помочь вам донести ваши идеи до более широкой аудитории. Если вы готовы, я организую ваше выступление перед парламентом.
С уважением,
Борис Михайлович Госсип».
Евгения перечитала письмо несколько раз, прежде чем его отложить.
«Парламент?» – подумала она.
Позже в тот же день Илюша, как обычно, зашёл к Евгении. Он всегда знал, где искать ключ.
«Женя, ты дома?» – крикнул он, входя в комнату.
«Здесь», – отозвалась она, не отрываясь от письма.