У русских за пазухой Крэйг Эштон

© Крэйг Эштон, текст, 2023

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2024

Здравствуйте! Спасибо, что купили мою книгу. Я очень надеюсь, что она вам понравится.

Я думаю, что стоит сначала немного рассказать о себе и о книге. Меня зовут Крэйг, я приехал в Россию в 2003, чтобы учить ваш язык. Я влюбился в Санкт-Петербург и решил пожить у вас несколько лет, пока не выучу русский. До сих пор я тут.

Книга эта моя вторая, но ее можно читать, не прочитав первую. Она составлена из коротких рассказов про мою жизнь у вас. Я их написал для блога, поэтому тексты порой будут блогоподобненькие. Еще – я не исправил все ошибки. Книгу написал на русском, это не перевод. Поэтому язык в ней бывает не совсем русскообразным.

Я хочу передать, как русский язык и разговор на русском звучит для неносителя. Мне кажется, они передают ощущение легкого конфуза, который сопровождает меня с первого дня в вашей стране.

Цель этой книги – не только дать взгляд в Зазеркалье, но еще и открыть форточку в ум англичанина, живущего в России.

Правда, я немного волнуюсь, что некоторые главы могут быть вам не интересны. Если это так, пролистывайте не глядя!

В книге две смысловые части. Первая (бо́льшая часть) – о моих столкновениях с вами, вашей культурой и вашим языком. Вторая – об англичанах, о нашем языке и нашей культуре и об иностранных языках в целом.

О, и некоторые смайлики я оставил, чтобы лучше передать свои эмоции Надеюсь на скидку от вас, так как иногда не могу найти подходящего русского слова, которое точно передаст мои эмоции.

Приятного чтения!

Я начал учить русский в университете. В школе я изучал немецкий язык. Я очень любил немецкий. Так как у нас с немцами общие предки и английский – германский язык, для англичан немецкий немного родной.

Например, посмотрите на наши неправильные глаголы:

С немецким у меня легко получалось, и я учил его на пятерки, выигрывал призы, и преподавательница Frau Reynolds меня обожала.

Все было хорошо. Sehr даже gut.

Но потом я познакомился с русским…

С этой роковой встречи моя мотивация учить немецкий постоянно уменьшалась.

Все нейроны в моей голове просили дать еще русских словечек. Ночью после уроков я сидел у себя в комнате и читал своим нейрончикам короткие рассказы Чехова. Они слушали, визжали и требовали продолжения банкета. С тех пор они ежедневно кушают свое любимое лакомство.

Но не все нейрону Чехов. Бывает и великое деепричастие…

– Повторите за мной: защищающиеся, – сказала нам Кэтрин.

Никто за Кэтрин не повторил. У всех пошла защитная реакция: замерзнуть-молчать.

– За-щи-ща-ю-щи-е-ся, – Кэтрин повторила, храбро держа улыбку на устах. Она не в первый раз проходила это слово со студентами и вряд ли в последний.

– Какое первое слово? – спросил Лиам.

– Это одно слово.

В комнате поднялась испуганная дышь. У всех была одна мысль: «Не слово это, а языкосломка!»

– Просто попробуйте. Это же не первое ваше сложное русское слово.

Полностью согласившись, мы попробовали.

– Щижащиесияющиеся, – мы мягко свистнули, глядя в глаза Кэтрин с надеждой, что больше никогда она не попросит нас произносить эти звуки. И что их не будет в последнем экзамене через 3 месяца.

На нашу попытку Кэтрин ответила дипломатичным «мгм-м».

– И еще раз! Защищающиеся!

Через пять минут, когда каждый из нас успешно укусил свой язык, Кэтрин подошла к доске и начала объяснять это слово.

– Это причастие действительного залога, – сказала она, написав это словосплочетание на доске.

Наши опустошенные глаза взглядели вдоску, но увидели только вечно углубляющуюся темноту бездны.

– Причастие настоящего времени, и оно возвратное, – продолжала Кэтрин. – Функционирует как прилагательное.

Глагол, который играет роль прилагательного. Как ни удивительно, не самая странная концепция русского, с которой мы столкнулись.

– Смотрите, как оформляется: берем глагол, убираем «ть» и добавляем «ющ».

Тут она на нас посмотрела, чтобы проверить, что мы следим за ее словами. Мы в ответ сделали лицо very interesting, please, tell us more, но в голове уже начали придумывать, как объяснить родителям плохую итоговую оценку.

– Дальше мы добавляем окончание прилагательного, в этом случае у нас множественное число, поэтому «ие».

– Почему многочисленное число? – спросил я, увидев возможность выглядеть так, как будто я в основном понимаю.

– Множественное. И да, потому что защищающихся много.

– Защищающиеся «что»? Какое потом существительное?

– Ну, это в принципе и есть существительное.

Резко поднялась паникующая дышь и неровное биение разбивающихся сердец.

– Так… правильно ли я понял, что… это слово – глагол, который играет роль прилагательного и тем самым функционирует как существительное?..

– Да! – сказала Кэтрин с интонацией «десять очков Пуффендую!».

Но никакие очки никого бы не порадовали в тот момент.

Глагол, который прилагательное и существительное. Триптих русскоязычества.

Все засмолкли, в комнате царила ощутительная тишина и тревога.

– Есть еще и причастие страдательного залога, – продолжала Кэтрин.

«О, глагол тоже страдает, хоть что-то я понимаю под этим всем», – повздумал я.

– И оно тоже бывает в настоящем и прошедшем времени. Но это мы выучим завтра! – оптимистнула Кэтрин. – Сегодня я только расскажу, как они выглядят, так вам легче будет потом.

Сомневающиеся в ее словах студенты смотрели на доску, на все формы и на все свои страхи:

• Защищающий

• Защищающийся

• Защищавший

• Защищавшийся

• Защищая

• Защищаясь

• Защищен/ный

• Защищаемый

Восемь форм, умножаем на шесть падежей – в итоге три базиллиарда форм.

– О, и еще «защищав», но это герундий, это потом, – улыбнулась Кэтрин.

Три базиллиарда и один.

А вот проблемообещающее «потом»… На секунду мой мозг задал вопрос: «А что будет после потома?» Но я быстро его скинул в бездну (не вопрос скинул, а мозг). «Этот мостик пройдем/сожжем, когда/если дойдем», – решил я.

– «Защищающиеся» – синоним «те, которые защищают себя».

– А мы не можем просто так сказать? – кто-то спросил.

Грустные глаза Кэтрин нам передали, что так просто – нельзя. Русский же.

Ухты-пухты, короче. Эта грамматика – хорошая причина перейти на курс древнего санскрита. В ней заключены почти все страшные моменты русского как иностранного. Глагол + время, окончания прилагательных + падежи, действительный/страдательный залог, возвратный глагол. Точка невозврата для неготовых психик. К счастью, ты с ней столкнешься в самом конце университета, и концепция «невозвратные издержки» поможет найти мотивацию продолжать.

Скажу честно, Кэтрин, конечно, нас познакомила с этим материалом наилучшим способом. Но все-таки ощущалось это как в рассказе выше. Я даже помню, 20 лет спустя, в какой комнате мы сидели и как потолок выглядел. Это было шоком для системы. Русский язык бывает шокирующим, да-да.

Эта грамматика, в принципе, не так страшна, но! Большое НО: когда твоя карьера зависит от оценки, которая может зависеть от того, сможешь ли ты сказать «принадлежащая» в нужный момент, – это уже немного страшно.

К счастью, я достаточно быстро врубился и полюбил эту грамматику (и я не имею в виду, что она мне нравится. Я ее ЛЮБЛЮ! Когда вижу такое слово в тексте, улыбаюсь, в животе теплеется. Когда не вижу – скучаю). Могу ее использовать, в основном не ошибаясь. Мне легко писать, но произносить сложнее, и из-за этих «щуизуищуи» я выгляжу как конь, старающийся поцеловать кактус.

Я выучил русский по принципам «труд и время перетрут все» и «слезы камень точат». Русская грамматика перетерла 2/3 нашей группы…

Но я дошел!.. Или прошел дальше, чем бросившие. С каждым годом я люблю русский язык все больше. Не помню точного момента, когда «Не могу!» превратилось в «Люблю – не могу!», но… Помню то ощущение, когда все (ну, половина) встало на свои места (ну, или недалеко от).

Если вы учите другой иностранный язык, желаю вам полюбить его, это все облегчает. И если сможете влюбиться и в культуру тоже, то будете чувствовать себя в ней, как лягушка под легким дождем.

– Ёж – птица гордая, понимаешь?

– Не совсем понимаю, – то есть вообще не понимаю. – Можешь объяснить, пожалуйста?

– Не пнешь – не полетит.

Wha… Who kicks a hedgehog??

– Да, понимаю, спасибо, – наврал я.

Он вытащил что-то из газеты «Правда», лежащей на столе, и протянул мне.

– Вобла.

«Ой, почему он ругается матом? Я его обидел?»

– Хочш?

– М-м-м, – ответил я неуверенно.

Мой ответ он принял как уверенное «да» и беспечно отдал мне воблу. Он это сделал манерой мастера-плотника, который передает другому мастеру-плотнику всем мастерам-плотникам понятный инструмент.

Типа you know what to do.

I did not know what to do.

Увидев мое удивление, он повторил:

– Вобла.

Я беру «воблу» и впопыхах осматриваю. Это, видимо, однажды была рыба, но кто-то вытащил из нее все, кроме грусти и уныния. Более грустную рыбу я никогда не видел.

– Thank you.

– Да пожалуйста!

Я смотрю на сухую клочку сушеных чешуек и пересохших костей. По контексту мой мозг понимает, что это еда. Но мой живот сжался в протесте. Моя вобла была более похожа на часть предупредительного тотема на границе между двумя древними враждебными народами с мумифицированными трофеями и надписью «Тут пределы царства Рыбоедов! Нарушители границы будут пересушены!».