По дороге мы видели братскую могилу, недалеко от железнодорожного полотна, старший лейтенант и два бойца по бокам были похоронены наскоро, в ходе боя. Их похоронили наспех, лишь сняв дёрн и прикрыв им же. От палящего солнца дёрн высох и обсыпался, стали видны погоны погибших, на холмике лежали три пилотки, побелевшие от дождей и солнца. Мы сняли фуражки, немного постояли рядом и молча пошли к своим. Каждый из нас думал о том, что где-то родные этих бойцов может даже не знают, где захоронены эти бойцы. Возможно, и этот могильный холмик затеряется со временем, ведь на нём нет ни тумбочки, ни креста, ни колышка.

Когда мы появились у нашего табора, нас встретили всей гурьбой, расспрашивали, интересовались о том, что мы видели. Мы поделились трофеями с товарищами. Тёща и Фиса поругали меня за отлучку, так как сильно беспокоились. Косте также немного попало, но он был холост и ему было всё равно.

На следующий день обоз тронулся по дороге, опять ожидая каких-либо неприятностей. Станция Ириктэ находилась километрах в десяти от станции Хинган и передние возы, не доехав километра три-четыре до станции остановились. Вскоре прибежали люди и сказали, что китайцы опять организовали засаду, мол видны люди на сопках с оружием и торчат стволы пулемётов из ячеек, по крышам домов также ходят патрули и чувствуется, что они опять что-то затеяли.

Мужики собрались и стали решать, что предпринять. Нужно было отправить парламентёров, но рисковать никто не хотел, женщины требовали вернуться назад, мужики настаивали на продолжении пути. Первым согласился идти я, Костя Чипизубов меня поддержал, народ одобрил. Мы навязали на прутья лозы белые тряпки и направились на станцию, в карманы, на всякий случай, положили по две лимонки.

Навстречу нам вышли два солдата, не то конфудюны, не то полицейские, встреча произошла на мосту небольшой речушки. Встречавшие вскинули карабины и потребовали ответа. Я ответил по-китайски, что мы просим прохода для нашего обоза, без препятствий. Они согласились. Нас обыскали и нашли гранаты, спросили почему мы ходим с оружием, на что мы ответили, что взяли гранаты, чтобы добыть рыбы, так как обоз находится без пищи. Проверяющие промолчали, но гранаты забрали. Дальше нашему обозу разрешили проехать и что задерживать никого не станут. На этом и разошлись. Мы вернулись и передали сказанное, обоз тронулся дальше. Мы шли впереди, как представители.

Но только обоз зашёл в середину станционного поселка, передних лошадей сразу остановили вооружённые китайцы, тут же стали сбегаться все жители станции. С некоторых повозок уже потащили вещи, начали распрягать лошадей. Я сказал Косте и мужикам, чтобы они препятствовали и не давали грабить обоз, а сам побежал к коменданту станции, чтобы выяснить причину нападения. Меня встретил офицер лет тридцати пяти в балудзюновской форме (солдаты 8-ой революционной армии)^>27 и представился комендантом станции. Я ему всё объяснил, он быстро снарядил команду и из дежурки вокзала выбежали бойцы, человек двадцать. Я за это время успел позвонить на пост у тоннеля, в отряд Попова, те сообщили, что как освободятся, сразу приедут.

После этого мы бросились в сторону обоза, часть лошадей уже выпрягли и кое-что из вещей уже успели утащить. Когда я подбежал к обозу, как раз выпрягали тёщину Гнедуху, одну из крупных лошадей и рылись в телеге. Комендант вынул из кобуры маузер и подняв вверх выстрелил, толпа шарахнулась, комендант скомандовал, чтобы все китайцы отошли от повозок на десять метров по обе стороны и кто нарушит приказ будет застрелен на месте. Его послушались и толпа китайцев стала отходить, бойцы стояли рядом наизготове.