Обмякшее тело разбойника стало медленно клониться в левую сторону, пока не свалилось на землю. Но ему не пришлось лежать на земле, так как к нему подскакал другой разбойник, подхватил его, положил на своего коня и ускакал в лес.

Пастушок выстрелил ещё раз, но пуля пролетела мимо скачущего на него бандита. Вид у этого бандита был ужасающий. По всему было видно, что он начал мстить за убитого внучком разбойника.

Пригнувшись к коню, пастушок стал беспрерывно отстреливаться. Он видел, что сельчане идут к нему на помощь, и изо всех сил пытался продержаться ещё немного.

Чуть повернув голову влево, внучок увидел бандита, который стрелял прямо в него.

От страха пастушок вздрогнул. Пуля просвистела рядом, задев его ухо, и в тот же миг пастушок почувствовал жгучую боль. Дрожащей рукой он схватил ухо. Оно было в крови.

«Всё, я умираю», – подумал внучок.

Но он не хотел умирать и потому вновь оглянулся и выстрелил прямо в скачущего на него разбойника. Внучок не видел, как упал разбойник, сражённый его пулей, так как пуля другого разбойника, с ещё более злым лицом, сразила его самого. Горячая кровь обожгла сердце мальчика. Матвей нагнулся вперёд и мёртвой хваткой схватился за гриву коня. В голове у него всё закружилось, и он провалился в чёрную яму. Ранение в левое плечо он уже не чувствовал.

Олеся с попом видели, как сельчане отбивали табун, но издали внучка никак не могли рассмотреть.

Вслед за сельчанами, отрезая путь разбойникам к лесу и стреляя в них, скакали казаки, которые находились на службе и были расквартированы в селе Привольном. Они беспощадно били разбойников. Увидев казаков, отрезавшим им путь в лес, разбойники бросили скот и поскакали в сторону гор, слегка изменив свой обратный путь.

Поп галопом скакал в поле и у каждого встречного сельчанина спрашивал:

– Внучка моего, Матвея, не видали?

Но никто из встречных его не видел.

– Петро, внучка моего не видал? – спросил поп у молодого парня, который скакал ему на встречу.

– Видал, – ответил тот.

– Живой? – с надеждой произнёс поп.

– Ранен, мужики перевязывают его, – ответил Баев Пётр.

– Покажи, где он.

– Вон там возле подводы, – развернув коня назад, произнёс Пётр и поскакал туда вместе с попом.

Перевязанного Матвея мужики положили на подводу.

– Куда его? – спросили мужики прискакавшего попа.

– Везите ко мне, – в отчаянии произнёс поп и полез в подводу.

Мужики с сочувствием смотрели на попа.

– Внучок, что же я теперь твоей матери и отцу скажу? Как перед Господом ответ держать буду? – склонившись над ним, плакал дед.

А крупные, горькие слёзы капали прямо на щеку Матвея.

Всю дорогу дед не мог оторвать своих глаз от побледневшего лица внука.

По селу уже прошёл слух, что Матвея убили и везут в дом попа. Люди бросали свои домашние дела и шли туда.

Ближайшие соседи выкопали во дворе четыре ямки, вставили в них четыре столбика, сделали навес и поставили под него кровать. Затем накрыли её белой простыней и положили Матвея.

В селе Привольном умирающего человека всегда выносили во двор, чтобы он не опоганил дом. А если случалось, что человек неожиданно умирал в доме, то весь дом считался замертым, и после похорон его заново белили, чистили и стирали все вещи, которые находились в доме.

Но это была не единственная причина, по которой выносили умирающего человека. Люди боялись, что в избе душа умирающего человека наткнётся на предмет, испугается и будет долго биться о стены и потолок. А во дворе она сразу же отойдет на Божий суд.

– Сыночек! – подбегая к дому попа, кричала безутешная мать Матвея.

Она добежала до кровати и обняла сына, склонившись над его лицом.