До сих пор я испытываю горячую благодарность этим людям, которые так помогли нам в трудные девяностые годы. В детстве конечно, я воспринимала это как данность, думала, что у всех людей есть свои немцы, но только спустя годы узнала, что оказывается, в это время люди жили очень тяжело, страдали от нехватки самых обычных товаров в магазинах, месяцами не получали зарплаты.

А здесь, в деревне, у нас на хуторе, молоко лилось рекой, мяса, овощей и хлеба всегда было вдоволь. Добавьте к этому немецкие подарки – я жила в раю.

Мы регулярно обменивались письмами с нашими немцами. Почтальон бросал письма в старый ящик, приколоченный к сухому дереву недалеко от дороги, и тот, кому было по пути, забирал почту.

Я помню, как приходили красивые конверты, украшенные необычными марками и наклейками, сказочные открытки к праздникам, а письма были написаны не на линованной, как у нас, а на специальной почтовой бумаге с гербом.

Все эти мелочи создавали в моей голове представление о Германии, как о прекрасной стране, где одни только замки да аристократы, которые пишут письма на гербовой бумаге, жуя мармеладки Харибо.

Тати отвечала на письма на армянском, мама переводила на русский, местами, насколько позволяли знания, на немецкий язык и только потом отправляла. Время от времени и мы отправляли посылки в Германию – с сухой фасолью, яблоками из сада, посаженного ещё отцом Фритца, вязаными шерстяными носками, медом, вареньем, сухофруктами. Каждый из нас делился тем, чем был богат.

В первую очередь надо отметить, что зимы моего детства всегда были снежные. Мама безбожно кутала нас в сто одежек, и мы неловко вываливались во двор поиграть. Один раз выросли такие высокие сугробы, что мы с Анжеликой смогли прорыть в них длинные норы, и превратили двор в сказочный белый городок. Мы играли в этот городок, и наши диалоги были только такие:

– Здравствуйте, у вас продается мороженое?

– Конечно, мы продаем только пломбир.

– Два шарика, пожалуйста!

Или:

– Здравствуйте, соседка!

– Ах, здравствуйте, где же были, пойдемте ко мне в гости, я угощу вас мороженым!

Мороженым был снег, который мы ели взаправду. Разумеется, есть снег было строго запрещено, ибо ангина, ларингит и иже с ними. Но я искренне не понимала, что может быть плохого в чистейшем белом снеге, на моих глазах упавшем с неба. Не каждый же день можно попробовать небо на вкус.

Однажды, не заметив маму, которая мыла окно, мы с Анжеликой начали есть по огромному снежку. Мама увидела и строго постучала в окно. Мы сразу бросили снежки и сделали вид, что это случайность. Немного поиграли, чтобы усыпить бдительность мамы, пробрались на задний двор и только взялись за новую порцию снега, как и тут в окне возникла мама! Она уже помыла то окно и перешла к этому. Больше рисковать мы не стали, и правильно – через пару минут мама появилась во дворе, чтобы развесить белье.

Сушка белья на морозе – самое чудесное чудо, которому я не переставала удивляться. Никак не могла понять, как на холоде могут высохнуть мокрые простыни и покрывала? И как они пропитываются свежим запахом зимы, и продолжают благоухать даже после того, как мама их идеально отутюжит?

Я любила зиму особенной любовью. В зимние дни небо становилось чистым, воздух прозрачным, а голые деревья казались нарисованными великим художником, тушью на белой бумаге. От мороза усиливалась тяга в печных трубах, и поэтому огонь горел ярко и весело, и тати часто готовила на печке картофельные слайсы – любимое блюдо многих взрослых и детей.

Ничего сложного в приготовлении тут нет – берешь крупную каменную соль, посыпаешь ею поверхность печки, затем кладешь прямо на соль ломтик картошки, и он мгновенно пропекается, успевай только поворачивать.