Когда корсет словно отлип от ее кожи, Эмили потребовалась минута, чтобы прийти в себя. Она даже не понимала, как до сих пор стояла на ногах... А потом поняла, что все это время Морган одной рукой придерживал ее за талию, а второй — раздевал.

Да уж, поразительная способность.

— Вы спасли мне жизнь, — выдохнула она, повернув к нему голову.

Морган не ответил.

Кожу спины приятно холодил сквозняк, и Эмили с удовольствием сняла бы с себя и корсет, и сорочки. Все три.

Они так и стояли: Эмили шумно и жадно вдыхала воздух, а Морган, застыв, молчал.

— Я теперь вся пропахну навозом, — сказала она, не ожидая ответа.

Но Морган тоже нарушил тишину.

— Это не самое худшее, — спокойно заметил он.

Свою руку с ее талии он все еще не убрал, и Эмили пришлось сделать это самой. Она повернулась к Моргану, и тот, будто не ожидая этого, отвернулся сам. Для Эмили ее внешний вид был приемлемым. Она не светила голой грудью, сорочка прикрывала все. Натянув платье, она поняла, что теперь ей нужно его застегнуть, но из-за ослабленного корсета это вряд ли удастся.

Вывод напрашивался один: она загубила свою репутацию, а заодно навлекла на Моргана нежелательный брак.

— Вы можете идти первым, — зачем-то предложила Эмили.

Морган повернул голову и тактично посмотрел куда-то поверх ее макушки.

— Куда? — спросил он.

— Не будьте идиотом, Морган, — Эмили нахмурилась. — Создайте себе алиби.

— Я не верю, что мы остались незамеченными, поэтому не вижу в этом никакого смысла, — отозвался тот.

— В вас говорит пессимист, — усмехнулась Эмили. — Тогда я пойду первой.

— Даже если вы застегнете пуговицы, не найдется ни одной дамы, которая не поймет, что с вашим нарядом что-то не так. Даже опытный глаз горничной сразу найдет все новые складки там, где их не должно быть, — заметил Морган.

— Вы преувеличиваете, — отмахнулась Эмили. — Я вот…

Она не договорила. Охнула, потому что пальцы Моргана легли на ее губы, заставляя замолчать. В этот момент конюшня наполнилась голосами.

— Я в курсе, что у Холвеллов самые дикие жеребцы во всей Англии, — веселый голос Сары Берненгем навевал жуткий холод.

Эмили испуганно уставилась на Моргана, который неотрывно смотрел на нее своими ледяными глазами. От его рук пахло эвкалиптом, а еще они были твердыми и нежными одновременно.

— Конечно, леди Берненгем, мы своей репутацией дорожим, — расхваливал Джастин своих коней приторным голосом.

— Мой муж собирался у вас купить несколько скакунов и устроить соревнования в следующем месяце в честь закрытия сезона, — заявила леди Берненгем.

— Мы будем только рады, — голос Грейс Холвелл напоминал пение скворца — такой же тоненький и елейный.

Казалось, они были очень близко. Стойло, в котором скрывались Эмили и Морган, было пустым и совершенно ничем не огороженным. В ожидании неизбежного Эмили даже зажмурилась, как будто это могло сделать их невидимыми. Ее не слишком пугал скандал, который мог разразиться, куда больше ее пугало отношение Моргана к тому, что могло произойти.

Он как будто принял все, как есть, и просто теперь ждал результата. И уповал на удачу.

Но им не повезло. Когда Эмили приоткрыла один глаз, она заметила леди Берненгем, удивленно смотрящую на них. Но это продлилось всего секунду. Затем та вдруг развернулась и быстро направилась к Холвеллам.

— Здесь так душно, прошу вас, обсудим сделку чуть позже. И принесите вашего семейного напитка, — попросила она и увела толпу подальше от конюшни.

Эмили и Морган смотрели друг на друга еще минуту, ничего не говоря. Поверить в то, что скандал миновал, оказалось очень сложно.

Наконец, Морган убрал пальцы от ее губ — от этого прикосновения они теперь словно горели огнем.