2. Исследователи текстов заговоров обычно отмечают тесную связь мира заговора с миром крестьянского дома, с крестьянским бытом, деревенскими занятиями, ремеслами и полевыми работами. Поэтому изгнание болезни в чужой мир обычно сопровождается формулами, из которых явствует, что в чужом мире в отличие от своего мира всё устроено совершенно по-иному, при этом перечисляются бытовые подробности, очень точно характеризующие свой мир. Вообще чужой мир, как известно, может описываться как обратный своему, т.е. свой мир со знаком минус. Так, например, болезнь отсылается туда, где петухи не поют, куры не кудахчут, собаки не лают, кошки не мяукают, коровы не мычат, т.е. в тот чужой мир, где нет домашних животных («где люди не заходят, там петух не поет», «где скот не бродит; где люди не ходят, и кони не бродят, и птица не летает»). Эти формулы нередко включают в себя прилагательное «черный», которое усиливает их отрицательную символику: «Где черный петух не поет», «Где черная собака не лаяла», «Черная кошка не мяукает», «Черная корова не мычит». Часты отсылки болезни туда, где девица косы не заплетает, где молодец топора в руках не держит, где у молодца [из-под топора] щепки не летят; где молодец молотом не ударяет: где молодец не гикает, где у доброго молодца детей не бывает; где дитя малое не плачет. Болезнь изгоняется также туда, где топор не стучит, где топор не рубит, где бык в ярмо не впряжен, где зеленую траву не косят, куда крылатая птица не залетает, и удалый молодец на коне не заезжает, «где нет ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны», «где солнце не огревает, где люди не ходят и не бывают».

3.Одна из существенных черт заговоров – распределение животных по их принадлежности к своему или чужому миру. Так, волк, сова и сыч относятся к чужому миру в отличие от собаки, кошки, коровы, курицы и петуха, которые^ принадлежат к своему миру («И пошлю их / В чёрный лес, / Где воют чёрные волки, / Куда зовет их чёрная сова, / Где их ждет сыч смерти»). Для заговоров характерны формулы и отсылки болезни и вредителей к рыбе («Туда не ходите. / Пойдите в море, / Там есть большая рыба, / С золотой чешуёй. / Долотом вспорите её, / Кровь ладонями выпейте, / На смертном одре оставьте её»).

Таким образом, формулы отсылки болезни рисуют достаточно отчетливо свой мир, который находится наверху, на земле и населён людьми, животными, птицами, причем все это движется и звучит, люди занимаются ремеслами, в то время как чужой мир расположен под землей, в море, в глубине моря, на горе, на вершине горы, на краю земли, в лесу и т.д.; он пуст, нем, неподвижен, и лишь отдельным животным находится там место [25, с.122—127].

Таким образом, в основе любой мифологии лежитразделение мира на «Своё» и «Чужое», что соотносится с Жизнью (своё, правое) и Смертью (чужое, левое).

Слово «жизнь» у славян раньше звучало как «живот» и означало: тело, существование, имущество. От него произошли названия основной еды славян – жита, пшеницы; дома – жилья; богатой жизни – житухи; скота – животины, живности, целебных, заживляющих, лекарств и многого другого. Наоборот, слова с отрицательной приставкой к слову жизнь имели зловещий характер. Например, нежить – смертельная болезнь и духи смерти.

Что же такое жизнь в представлении славян?

По мысли древних людей, человеческая жизнь – это непрерывный цикл рождения и смерти: человек «исчезал» на одном уровне и «вновь появлялся» уже на другом, уже в новом качестве; он «умирал» и «снова рождался».

Естественная биологическая смерть не воспринималась язычниками как окончательная гибель, полное исчезновение человека. Смерть была для них ещё одним переходом в новое качество, когда разрушалось тело, но бессмертная душа оставалась неприкосновенной. Кроме того, душа вполне могла возвратиться, войдя в новорожденного младенца. Вот почему во все времена и у всех народов детям старались давать имена прославленных, уважаемых предков. В связи с верой в переселение души умершему при погребении придавалась поза эмбриона, что должно было подготовить его к новому рождению.