– Ты опять заговариваешь нам всем зубы! Тебя ничуть не волнует, что ты себе противоречишь!

Джионна собралась добавить что-нибудь еще в том же духе, но Хеймир опередил её и продекламировал стих нравоучительного характера из вернигского сказания:

Не стоит умом пред людьми похваляться.

Скрывай его лучше. Засунь его глубже.

Не мудрствуй лукаво, чтоб грех не умножить,

Чтоб речью своей не смутить простодушных!

Пока ты молчишь – не накликаешь горя.

Прогневает глупых и более сильных

Твой быстрый язык, коли дашь ему волю.

– Это про тебя написали? – поинтересовалась Джионна. – Однако я отчего-то не расслышала самокритичности в твоих интонациях.

– Не расслышала? Не удивительно! Тебе, как и твоей матери, медведь по ушам вдосталь потоптался.

Зря он. С Илиноры станется взять ему уши и оборвать. Прямо сейчас.

– На свои уши посмотри, Хем! – Илинора возмущенно пихнула его плечом. – У летучей мыши и то меньше и не так торчат!

– Это ты намекаешь на мой исключительно тонкий слух?

Лоретто

Сэнни

Илинора с Хеймиром, удачно замылив все важные темы, упражнялись в поцелуях и остроумии. Очевидно, ссориться друг с другом они передумали. Прямо радостно за них!

Джионна решила снова призвать Хеймира к ответу, однако тот оказался хитрее.

– Джи, – попросил он, – напиши, пожалуйста, Ингару письмо, как можно более подробное. Зашифруй только самые важные места, чтобы не тратить время. И найди его портрет. Помнишь – тот, который Сэнни рисовала?

Джионна посмотрела на него недоуменно и недовольно.

– Зачем нужен этот портрет? Он где-то завалялся, и мне совершенно лень его искать. Письма вполне достаточно.

– Чтоб Сю-Джин и Ллайне проще было Ингара узнать, – пояснил Хеймир. – И чтобы он сам был уверен, что получил весточку из дома, от нас… А что – тебе так не хочется с портретом расставаться? Настолько тебе дорог?

– В подтеках от пролитых слез или в слюнях от поцелуев? – добавила Илинора. – Попроси Сэнни – она новый нарисует тебе, по памяти.

Джионна вздохнула, встала, снова пожала плечами и пошла за рисунком, пробурчав под нос:

– Жалкая мелочная месть!

Разглядывая тот портрет, Ингар ухмылялся, чесал бороду и покрасневшие уши и утверждал, что, во всяком случае, это лучше, чем картина, висящая в Сенате. Джионна же заявила, что Сэнни сильно приукрасила действительность, забрала портрет себе и куда-то его убрала. Ну, слезы-то над ним Джионна точно не проливала и не целовала. Хотя… кто ее знает. Она скрытная.

Сэнни подошла к окну, вглядываясь в темноту снаружи. В стекло ударял ветер, деревья на набережной раскачивались и гнулись к земле, грозя сломаться.

– Не нравится мне погода, – вздохнул Хеймир, подходя и вставая рядом. – Что-то есть в этой буре – предостерегающее.

Раздался глухой стук – со стороны бокового входа. Сэнни вздрогнула, обернулась, прислушиваясь.

– Я сам открою, – крикнул слугам Хеймир. – Подождут – никуда не денутся!

– Кого там принесла нелегкая? – пробормотала Илинора.

– Угадай! – Хеймир передернулся. – Думаю, что все-таки мне сели на хвост, пока я вас искал. И времени у них было достаточно, чтобы сообщить, куда и кому надо.

– Ну выяснили они, что ты вернулся – и что? – нахмурившись, спросил Кенлар Бьоргстром. – Явились поинтересоваться, как прошло твое путешествие?

– Вот это мне и не нравится… Кто стучится к нам в дверь, я вполне могу предположить, а вот что им понадобилось именно сейчас – нет.

Хеймир отпер ящик комода и вынул оттуда пистолеты и мешочки с порохом. Положил прямо на столик, на котором стояла посуда. Пистолеты у него были заказные, с ударно-кремнёвыми замками, из лучшего по качеству металла. Уйму денег стоят.