Сю-Джин достала из своей сумки стеклянные колбы, мешочки с порошками и полые иголки. У нее оказалась даже маленькая горелка. Она попросила застелить чем-нибудь инкрустированный столик у дивана и расставила на нем все эти вещицы.

– Хочу проверить наше родство, – объяснила Сю-Джин. – Исследовать твою и мою кровь.

Она зажгла горелку, прокалила иголку, присоединила к ней поршень с колбой, на стенках которой было нанесено несколько отметок,

– Дай мне свою руку, – попросила Сю-Джин.

Сэнни заметила, что она перешла на ты. Впрочем, и по лиорентийским, и по ронийским меркам обращаться на «ты» к младшим было в порядке вещей.

Сэнни послушно протянула руку, и Сю-Джин воткнула иголку ей в локтевой сгиб, наполнив колбу кровью до половины. Сэнни внимательно следила за ее действиями, стараясь оставаться спокойной и сосредоточенной. Потом Сю-Джин взяла другую колбу, и, проделав то же самое со своей рукой, перелила кровь в первую емкость, так что уровень смешанной крови в той достиг верхней отметки.

Созерцательница насыпала сверху две порции порошков из мешочков и размешала мерной ложкой. Кровь булькала и пузырилась, на дно опускался темный осадок. Наконец, реакция завершилась, и осадка получилось не так много. Сю-Джин выглядела озадаченной, несмотря на всю свою сдержанность.

– Что означает такой результат? – спросила Сэнни.

– Мы с тобой родственники, – Сю-Джин подняла на нее задумчивый взгляд. – Но родственники в гораздо большей степени, чем можно было бы предположить… Ну да, – прошептала она едва слышно, нахмурилась, сжала губы. – Если только…

В этот момент пришли Джионна с Эгертом. Сэнни поняла, что обрадовалась их появлению. Эг, по-видимому, Джионне что-то рассказал, потому что она не выглядела изумленной, просто внимательно, чуть прищурившись, рассмотрела Ллайну и Сю-Джин, перевела взгляд на Сэнни – сравнивала.

– О! – воскликнула Ллайна. – В женской вариации тоже выглядит превосходно!

Джионна полыхнула угольными глазами, иронично улыбнулась и решила никого из себя не строить.

– Итак, – сказала она, сложив на груди руки и обращаясь к Ллайне. – Я должна быть безмерно польщена вашими словами?

– Вы очень похожи, – отметила Ллайна.

– Да, – согласилась Джионна. – Больше, чем Сэнни и ваша подруга. И… как он вам показался, мой брат?

– С эстетической точки зрения, практически безупречный. Уверенный в собственной неотразимости.

– Вполне ёмко, – заметила Джионна, а Сэнни подумала, что Джионна по Юсту очень соскучилась.

Однако развивать эту тему Джионна не стала – она не любила потакать своим слабостям, но любила вникать в детали интересовавших ее вещей.

– Вы не могли бы пояснить, что это и чем вы сейчас заняты? – спросила Джионна, указав на колбы.

Она выспросила все до мелочей, и Сэнни тоже слушала. Сю-Джин была терпеливой и снисходительной к их любопытству.

Джионне, конечно, не нравилось, когда к ней снисходят, но жажда знать все, что касалось медицины и смежных областей, многократно пересиливала. Тем не менее, она все-таки слегка обозначила свое недовольство, чем привела Ллайну в веселое настроение. Эта Ллайна была, во-первых, наблюдательная, во-вторых, живая и жизнерадостная. Вот предполагаемая бабушка – та казалась истинным образцом Созерцательницы. Хладнокровная и сдержанная, и с манерами, от которых отдавало шуорским воспитанием.

У Сэнни вертелось на языке несколько вопросов, и она думала, с чего лучше начать. В конце концов, она решила пока отложить прояснение результатов проверки их кровного родства и спросила:

– Ваша дочь… Моя мать… Она ведь не была магом? Почему?

– Потому что ее отец, очевидно, не был носителем магических признаков. Магические признаки слабее и должны наследоваться с обеих сторон.