– А тебя твоя, видно, голодом морит! – обиделся Аввад.

Хем покрутил на запястье обручальный браслет. Дорогой браслет, насколько Рин-Сэй в этом разбирался.

– Увы! Живу на подножном корму. Приходится самому добывать себе скудное пропитание, – вздохнул Хем, хватая из вазочки полную пригоршню засахаренных орешков и засыпая себе в рот.

– Я бы точно морил! – воскликнул Эктор, вытирая платком испачканные в пудре губы. – Я вообще не понимаю, как хоть одна разумная женщина смогла бы тебя терпеть!

– Представь себе, моя жена и сама этого не понимает, – рассмеялся Хем. – И не устает себе изумляться. Ну и вообще, она… не очень разумная. Кстати, Эктор, ты нашел бы с ней общий язык, я уверен. Даже жаль, что тебе вряд ли выпадет шанс когда-либо с ней познакомиться.

Экстор с Хемом продолжали есть и трепаться, взаимно подкалывая друг друга. Это для них было делом совершенно обычным. Остальные же, люди умные и серьезные, косились на обоих неодобрительно.

– Хорошо, хорошо, – уловив общее настроение, сказал Хем. – Давайте снова говорить о важных вещах. Например, о том, что телескоп в Лоретто куда мощнее и резче, чем здешний! Видимо, дело в лучшей шлифовке линз. Так что получается, ваша Велгария технологически отстает от Лиоренции!

– Или просто этот Анисет Геррьеро умнее меня, – спокойно улыбнулся Айниль.

Хем удивленно поморгал глазами:

– Однако ты внезапно стал самокритичным!

– Наш ученый друг в восторге от переписки с этим твоим лиорентийским астрономом, – недовольно пробурчал Римуд.

– Ты, действительно, знаком с Анисетом Геррьеро? – спросил Айгур. – Я смотрел его математические выкладки. Выглядят впечатляюще!

Хем легко пожал плечами и улыбнулся:

– Ну да. Конечно же, он… исключительно умный и талантливый человек. И весьма разносторонний. Как в одной лиорентийской поговорке – и швец, и жнец, и на дуде игрец. Настоящий светоч нашего времени!

И не поймешь – то ли всерьез говорит, то ли шутит. С Хемом всегда так. Очень он любил брякнуть что-нибудь этакое, посмешить и себя, и других. Знал он, однако, много, хоть и умел наводить тень на плетень и старался создать впечатление, будто знает чуть ли все на свете, но запросто так делиться не собирается. Вот и тогда, умяв еще изрядное количество фруктов, Хем неожиданно заявил:

– Но вообще, вогнутое зеркало лучше, чем сферическая линза.

– Почему? – спросил ошарашенный Айниль.

– Я тебе потом объясню, – пообещал Хем, подмигнув. – Вряд ли эта тема интересна остальным. За исключением Айгура, конечно.

Айниль посмотрел на Хема столь озадаченно, что даже Аввад и Айгур рассмеялись, а Рин-Сэй отвернулся к окошку и прикрыл рот рукой, неловко пряча улыбку. Ну неправильно же смеяться над выдающимся ученым, который, к тому же, тебя в три раза старше!

Запретный континент

За последние два года Рин-Сэй вместе с Айгуром и Хемом много раз бывал на Запретном континенте. Они искали точки доступа к Саркофагу или хотя бы следы людей, живших там до Катастрофы. На юге было холодно, на севере – жарко, а в глубине… словно ничего не существовало вообще. Чем дальше от побережья они пытались переместиться, тем более непредсказуемыми оказывались результаты, и их порою выбрасывало в совершенно неожиданные места. Основные заботы по хозяйству взял на себя Хем. «Безропотно взвалил на свои слабые согбенные плечи», – так он говорил. Иногда, впрочем, Хем просил «многоуважаемых магов» подсобить. Рин-Сэй и Айгур никогда не отказывались. И вообще за все время между ними троими не возникло ни одного серьезного конфликта. Опасаясь, что их обнаружат, они никогда не задерживались больше чем на десяток дней. Кроме того, у всех троих были собственные дела и собственная жизнь, не позволявшие по первому желанию срываться с места и надолго отлучаться.