У горизонта событий. Том I Наталья Макаревская

Напрасно ловит взор грядущий день,

И это значит – всё закончится сегодня!

Запретный континент

Рин-Сэй

Рин-Сэй Люнс сидел на плоском камне, оставшемся от давно разрушенного здания, и крутил в пальцах золотую монету.

– О чем задумался, Созерцатель? – один из карауливших его Охотников встал напротив и уставился на Рин-Сэя желтыми глазами с вертикальными прорезями зрачков.

Рин-Сэй даже не знал его имени. И не стремился знать.

– Ни о чем таком, – осторожно ответил он, стараясь не выказывать явного отвращения. – Просто местный пейзаж действует на меня удручающе.

Охотник оскалил зубы, продемонстрировав заостренные клыки, слишком длинные для нормального человека. Омерзительное зрелище! Мощные, выступающие вперед челюсти и слабые мимические мышцы делали его лицо еще более уродливым. Или… функциональным – зависит от того, с какой стороны посмотреть. Сверххищник, перед которым все прочие… организмы должны ощущать себя беспомощными жертвами и замирать в запредельном страхе и готовности к смерти.

– Гляжу, у тебя возникли затруднения, – протянул Охотник.

– Временные и незначительные, – уверил Рин-Сэй, безбожно соврав.

Охотник снова ощерился и провел по земле раздвоенным наконечником своего хлыста. Жест вышел весьма красноречивым.

Наверное, слишком сложный получился у них план. План, который Рин-Сэй, по большому счету, провалил. Ему удалось выяснить прискорбно мало и почти все, что он способен был предложить двум Великим магистрам, поручившим ему это задание – пищу для размышлений. Кто главные лица в Тайном ордене, какие цели они преследуют помимо захвата власти? Эти вопросы так и остались без ответа. До сути Рин-Сэй не добрался и узнал разве только одно имя – Харахан, магистр Ордена Изготовителей. Айгуру бы наверняка это не понравилось…

Рин-Сэй слышал о Харахане и раньше. Магистр увлекался скульптурой, и в Ордене Созерцателей о его… технике работы ходили ужасные слухи. Говорили, что он сдирает с натурщиков кожу, чтобы лучше проступал рельеф мускулатуры, а потом обмазывает их тонким слоем специального гипсового состава с примесью кристаллического волокна. Без доступа воздуха тела не гниют, и в результате получаются неповторимые, индивидуальные скульптуры.

Магистр, и притом – не на первых ролях. Тайный орден ни в коем случае не сборище низкоуровневых магов. Впрочем, это было ясно с самого начала.

Именно Харахан устанавливал рассеивающую сеть, накрывавшую лагерь и развалины, где приспешники Тайного ордена проводили раскопки. Маскировка была надежной и хорошо защищала от сканирования, иначе бы лагерь давно обнаружили. Айгур в свое время использовал точно такую же сеть и для тех же целей. Хем утверждал, что именно Айгур её и придумал. Точнее, усовершенствовал. И, поскольку сам Айгур не сказал прямо «вовсе нет», Хем, скорее всего, выдал чистую правду.

Харахан не стремился скрыть свою личность. Он, не таясь, расхаживал в официальном плаще Ордена Изготовителей – коричневом с серебряным шитьем. Может быть, в том же самом, который надевал на заседания Малого и Большого советов.

С Хараханом у Рин-Сэя состоялся неприятный разговор.

– Видишь ли, дорогой мой Созерцатель, – протянул магистр, задумчиво оглядывая развалины, – кое-кто из моих знакомых полагает, что ты показал нам пустышку. Что это твое поселение выпотрошили уже до нас. Мы ничего не нашли здесь, а надеялись. И, увы, надежды не оправдались…

– А как же монеты, печати и статуэтки? – Рин-Сэй заставил свой голос звучать ровно, хотя сердце у него и ухнуло куда-то в пятки.

Он сколько угодно мог повторять себе, что Созерцателям должно всегда сохранять спокойствие и ясность ума. Самоубеждение не помогало – в мыслях царило смятение.

– Мои знакомые подозревают, что эти артефакты происходят не отсюда. Что их, скажем так, специально тут прикопали.

Харахан замолчал, давая Рин-Сэю время осмыслить услышанное, а затем предложил:

– Ты посиди на камешке. Подумай пока, только не очень долго. Не один, конечно, а в компании. – Харахан махнул рукой, подзывая двух Охотников. – Может быть, ты напряжешься и получше вспомнишь, где их взял и с кем еще имеет смысл про них поговорить.

– Не понимаю. – Рин-Сэй бросил на Харахана хмурый взгляд.

Тот усмехнулся, пожал плечами и повторил:

– Подумай! Всем известно, что Суридиан давно лелеет мечту прибрать к своим рукам Магический Союз. А твой Великий магистр ему в этом помогает. И оба постоянно что-то вынюхивают, строят разные планы.

Харахан ушел, оставив его под наблюдением двух Охотников, а Рин-Сэй послушался и стал размышлять. Немного не о том, о чем предложил магистр Изготовителей, а о том, что следует делать. Немедленно. Не оттягивая. И о судьбе. О той цепи событий, о долгой и довольно запутанной истории, что привела Рин-Сэя сюда.

О загадочном давно разрушенном поселении, затерянном на западном побережье Запретного континента, на изучение которого они с Айгуром и Хемом потратили два года и которое решили сдать Тайному ордену, чтобы, по выражению Хема, «втереться в доверие к врагам». К поселению прилагались не менее загадочные монеты и бронзовые статуэтки из тайника, много лет назад найденного Айнилем-дин-Заном. «Чтобы еще больше запутать врагов и сбить с толку» – не преминул высказаться Хем и по данному поводу.

Враги, однако, оказались умными и, в конце концов, распознали обман. Рин-Сэй слишком быстро исчерпал доступный ему лимит времени. Его не просто подозревали, его фактически раскрыли. Оставалось лишь бежать, улучив первый же более или менее подходящий момент. Если бы не Охотники! Они не спускали с Рин-Сэя своих желтых глаз, контролировали его попытки настроиться, сбивая помехами. Как у него получится переместиться? Он, совершенно точно, не сумеет вернуться ни в Анидаб-Дорему, ни в какую-то из Обителей своего Ордена. Любая неудачная попытка переместиться выбросит его обратно. Что же делать, как выжать максимум при сложившихся обстоятельствах?

Вряд ли Охотники ожидают, что он станет перемещаться, преднамеренно выбирая точки на Запретном континенте. В этом его шанс. Конечно, Охотники возьмут его след, и сбросить их так просто не удастся… Но Рин-Сэй может раз за разом пробовать переместиться по известным ему координатам, надеясь, что, в конце концов, он получит достаточную временную фору.

Он продолжал сидеть на камне и думать. Убаюкивал бдительность своих сторожей – так он поспешил объяснить свое поведение. На самом деле, он просто боялся, не мог набраться решимости, потому что знал, что обратного пути не будет, что на кону – его жизнь. Рин-Сэй не желал ее отдавать, даже задорого. Только вот жизнь его сейчас не стоит и той золотой монеты, что он вертел в пальцах. Да даже ломаный грош за нее слишком рискованно предлагать. «Ломаный грош» – выражение из древних времен, вычитанное в книгах. Он слишком любил читать. В этом все дело.

Мысль о возможной близкой смерти ужасала Рин-Сея. Он все еще медлил, пытался найти в себе достаточно храбрости и вспоминал…

Год назад. Беляр

Год назад… Уже так давно. Именно тогда их довольно странная разношерстная компания, именовавшая себя в шутку Обществом любителей древностей, собралась в Беляре, в обсерватории Айниля-дин-Зана.

Рин-Сэй сидел у небольшого оконца, которое выходило на главную площадь. На противоположной стороне располагался дворец Высочайшего, а в центре, вознесенная на величественную облицованную мрамором колонну, высилась статуя крылатого Небесного Отца.

У собравшихся имелись серьезные темы для разговора. Наверное, слишком серьезные, поэтому пока все они предпочитали необременительную и нейтральную беседу.

Рин-Сэй примкнул к компании последним и был намного моложе остальных, но не испытывал от этого дискомфорта. Среди них были люди разных сословий, статуса, национальности, и нигде еще он не ощущал себя столь свободным – от правил, условностей, иерархии.

Айниль-дин-Зан, один из выдающихся ученых современности, с воодушевлением рассказывал про свою астролябию, телескоп и другие астрономические приборы.

– Вот это ты называешь телескопом, Айниль? – язвительно спросил Хем, постучав по установленному на треножнике прибору. – Это жалкая подзорная труба!

Он приник к окуляру и принялся разглядывать городскую площадь.

– Телескоп предназначен для того, чтобы изучать небесные светила, а не окружающие здания, – с терпеливой снисходительностью ответил Айниль. – Я просто попросил Бариша перенести его сюда с крыши, на время. Зачем ты рассматриваешь в телескоп площадь, Хем? Что ты надеешься углядеть?

Хем присел, задрав дальний конец трубы вверх, подвигал её, поднимая и опуская, затем распрямился и торжественно воздел указательный палец.

– Не что, а кого! Небесного Отца на колонне! Он же небесный, а, значит, в некотором роде, тоже светило. Хочу увидеть его поближе. Может, это, на самом деле, какая-то крылатая обезьяна?

Аввад-дин-Абу мучительно вспыхнул.

– Извини, извини! – Хем примирительно поднял руки. – Я опять задеваю твои религиозные чувства!

Эктор, нарядно одетый и выглядевший очень импозантно, ехидно засмеялся. Очевидно, над Аввадом и Небесным Отцом, к которому испытывал еще меньше пиетета, чем Хем. Ну, Хем-то хотя бы лиорентиец. Они верят в Пророка, и Небесного Отца считают лишь неправильной трактовкой Создателя. А Эктор – маг и рониец, и живет в Экобаре, где Небесного Отца почитают не меньше, чем в Велгарии.