Ночь медленно отступала, но до рассвета оставалось еще несколько часов – достаточно, чтобы вернуться в убежище. Я шел по опустевшим улицам, где фонари отбрасывали бледные круги света на мокрый асфальт. Туман, казалось, следовал за мной, обволакивая ноги и цепляясь за плечи.

Морф был непривычно молчалив, погруженный в свои мысли. Его обычно уверенный шаг стал осторожным, настороженным. Он то и дело останавливался, оглядываясь по сторонам, словно ожидая нападения из темноты.

– Ты чувствуешь это? – наконец спросил он.

– Да, – ответил я, не останавливаясь. – За нами наблюдают.

Это ощущение преследовало меня с момента, как мы покинули депо. Словно чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, следил за каждым моим движением. Но сколько бы я ни вглядывался в тени, источник этого взгляда оставался неуловим.

Мы свернули на Ривер-стрит – старую улицу с фасадами зданий в викторианском стиле. Когда-то это был респектабельный район, теперь же – забытый уголок города, где время замерло столетие назад. Я любил эти места за их ненавязчивое напоминание о прошлом.

Внезапно Морф остановился, его тело напряглось, а шерсть встала дыбом.

– Впереди, – его голос в моей голове звучал напряженно.

Я проследил за его взглядом. В тумане, на перекрестке, стояла фигура. Женский силуэт, неподвижный, словно статуя. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть лицо, но что-то в ее позе, в наклоне головы, заставило мое мертвое сердце сжаться от предчувствия.

Я сделал шаг вперед, и фигура исчезла, растворившись в тумане.

– Постой! – невольно вырвалось у меня.

Я бросился вперед, несмотря на предостерегающий рык Морфа. Она не могла уйти далеко – не так быстро. Но когда я достиг перекрестка, там никого не было. Только туман клубился вокруг фонарного столба, словно живое существо.

И запах – едва уловимый аромат полевых цветов и свежей земли. Запах, который я не чувствовал тысячу лет. Запах моего дома, моего племени, моей…

– Это невозможно, – прошептал я.

Морф подошел ко мне, принюхиваясь.

– Она была здесь, – подтвердил он. – И она не человек.

Я знал это. Знал с того момента, как увидел силуэт в тумане. Она не могла быть человеком – не спустя столько веков.

Мы продолжили путь в молчании. Ощущение наблюдения исчезло, но его место заняло что-то другое – тревожное предвкушение, словно перед грозой.

Когда мы наконец добрались до убежища, первые намеки на рассвет уже окрашивали небо на востоке. Я опустился в кресло, устало закрыв глаза. События ночи требовали осмысления.

Молодой вампир в депо, тело как подношение, странный запрос, и теперь – эта фигура в тумане… Все это складывалось в узор, который я пока не мог разгадать.

– Это началось, – тихо произнес Морф, устраиваясь на своей подушке. – То, чего ты избегал веками.

– Что именно? – спросил я, хотя в глубине души уже знал ответ.

– Возвращение, – его глаза встретились с моими. – Они возвращаются. Все они.

Я откинулся в кресле, позволяя воспоминаниям затопить сознание. Воспоминаниям о времени, когда мир был проще, и одновременно – бесконечно сложнее.

Франция, 1347 год

Дождь лил стеной, превращая улицы Парижа в грязные реки. Я стоял под сводами Нотр-Дам, наблюдая за процессией кающихся, движущейся к собору. Чума косила население города, и люди обращались к Богу в отчаянной надежде на спасение.

Я жил в Париже уже почти два десятилетия, выдавая себя за итальянского купца. Эпидемия не пугала меня – болезни смертных не затрагивали мое бессмертное тело. Но смерть, царившая вокруг, делала охоту слишком легкой и оттого лишенной азарта.

В то утро я заметил ее впервые – молодую женщину, помогавшую больным у стен собора. Ее темные волосы были спрятаны под капюшоном, но я видел ее лицо – бледное, с ярко-зелеными глазами, которые, казалось, светились изнутри.