Тут он наклонился ко мне и сказал еще тише:

– Основная часть оппозиции, конечно, за границей. Вот уж они разносят режим от головы до хвоста. Поэтому тут запрещены все соцсети, кроме одной, официальной, с входом по паспорту. А уж там модераторы изучают каждую запятую. Не дай бог, вы поставите пост с многоточием. Вас на следующий день приволокут в полицию и потребуют объяснений.

Я покачал головой, но Рыжий не остановился:

– А если хотите настоящего адреналина – возьмите чистый лист бумаги и выйдите с ним на главную площадь к Дворцу Правосудия. Готов поставить сто долларов против одного, что через пятнадцать секунд вы окажетесь в полиции, где вам зададут гениальный вопрос: если вы хотели написать, что любите Сеньора Гобернанте, почему не написали? А если не любите, то почему до сих пор не арестованы?

Я кивнул, изображая понимание и сочувствие. Рыжий продолжил:

– Фотографировать военного, полицейского или здание правительства – это штраф пять тысяч долларов, месяц тюрьмы и конфискация телефона.

Я предполагал нечто подобное, но пока не придавал этому значения. У меня были простые планы: пляж, море, пиво, и постараться не ввязываться в политические скандалы. Рыжий пристально посмотрел на меня.

– Уверен, капитан советовал вам не выходить за территорию отеля.

– Он рекомендовал.

– Ага. Здесь «рекомендация» – это когда вас еще не ударили прикладом по почкам, но уже очень этого хотят. В случае большой охоты все утки должны быть на виду. Представьте себе охотника, который гоняется за отдельно взятой уткой по всему болоту. Это же неудобно! Гораздо лучше, если все утки соберутся в одном месте и тихонько там сидят.

Я прикинул себя на месте утки и слегка напрягся.

– И что должно произойти, чтобы началась охота за американцами?

Рыжий вздохнул, словно объясняя очевидное.

– Да что угодно! Тут почти все считают, что американцы благоденствуют в грехах и пороках. Так что Сеньор Гобернанте вполне может решить, что все гринго, приехавшие на остров, – лазутчики и террористы, замышляющие испортить программу тысячелетнего счастья. Или среди них попадаются лазутчики. Или лазутчиков нет, но было бы неплохо это выяснить окончательно и бесповоротно.

Он вытер рот салфеткой, на мгновение задумался и заявил с деловитостью человека, уже все решившего:

– Поэтому я завтра на самолет. В любую страну. Хоть в Новую Зеландию.

Он встал, попрощался и пошел к выходу. А я направился к барной стойке. После первой кружки пива я решил, что этого хватит и надо идти в номер смотреть телевизор, чтобы во всем разобраться, но потом решил: раз день выдался непростым, то он требует анализа прямо тут, в баре, и заказал еще одну кружку.

В три часа ночи меня разбудил стук в дверь. Громкий, настойчивый. В такое время и таким образом стучат, чтобы сообщить о большой беде. Что случилось? Пожар, землетрясение, цунами или нечто такое, что еще не успели назвать, но что уже нависло над этим островом? Я подошел к двери, прислушался, спросил:

– Кто там?

В ответ послышался сдавленный голос. Говорили по-английски с чудовищным акцентом.

– Сеньор, это Хосе, администратор отеля. У меня важное сообщение.

Я открыл дверь. Хосе протиснулся в образовавшуюся щель, задом прикрыл дверь и зашептал:

– Сеньор, вам надо покинуть отель. В пять или шесть утра прибудет наряд полиции. К обеду они уйдут, и вы можете вернуться.

У меня защемило сердце.

– Они, что, будут охотиться за постояльцами?

– Только за американцами. Вам лучше уйти. Идите к морю, поверните налево, дальше по тропе вдоль сельвы. Через километр будет пляж с кустами. Посидите там до рассвета. Потом идите дальше, попадете в рыбацкую деревню. Там днем безопасно. У них есть два ресторанчика на берегу. Посидите там до часу дня и возвращайтесь. Если все спокойно, то я помещу зеленую бумажку у дверного звонка. И еще… Приберите постель и спрячьте свои вещи в шкаф. Комната должна выглядеть готовой к новому постояльцу.