Антон пролистал лежавшее на столе досье на Саида.

Всего пара листов со скудным набором информации: откуда родом, семейное положение, места учёбы.

Виноградов вздохнул.

Саид и правда не смахивал на маньяка, но расслабляться всё равно не стоило.

Антон понимал, киргиза действительно не за что задерживать.

– Ладно, никуда твои клиенты не денутся, – он закрыл папку. – Отдохнёшь у нас денёк, пока суть да дело. Ты и нас пойми. Мы тут не с игрушками балуемся.

– А я как будто клоуна изображаю, – буркнул задержанный.

«Клоун…» – эхом отдалось в голове Антона.

Вспомнилось недавнее странное видение.

К горлу внезапно подступила тошнота.

Сглотнув, Антон потёр виски, но значения не придал, списав на усталость, ведь в последнее время он и впрямь плохо спал и много работал.

Москвич нажал на кнопку под крышкой стола.

Вошёл полицейский.

– Увести, – велел Антон.

– Да за что ж эта несправедливость? – вздохнул Саид. – Я честный гражданин и живу здесь почти пять лет.

– Вот и проверим, – сказал Антон.

Конвоир увёл что-то причитающего на родном языке киргиза.

Виноградов сел на стул.

В душу закралось сомнение.

Профессиональное чутьё подсказывало, Мусабетов никого не убивал, однако стоило во всём разобраться, чтоб снова не схлопотать нагоняй от Щербакова.

Покинув допросную, Антон зашагал в свой кабинет, однако вдруг услышал громкие голоса и вышел в фойе, где начальника атаковали журналистка и оператор.

– …Семён Михайлович, прокомментируйте сложившуюся ситуацию! – тараторила девушка. – В Москве завёлся серийный убийца? Детям теперь нельзя выйти на улицу без сопровождения взрослых? Кстати, говорят, в народе маньяка окрестили Неваляшкой.

– Заводятся двигатели, милочка, – буркнул Щербаков. – А комментировать я ничего не стану. Тайна следствия.

И направился к себе.

«Двигатели… – Антон сдержал смешок. – Михалыч сегодня просто отжигает. Впрочем, почти как всегда».

Он понимал, люди в панике, и ждать нового удара можно откуда угодно, ведь преступник до сих пор на свободе.

Чувство безысходности давило.

– М… – мужчина раздосадованно закусил губу. – А часики тикают…

Мусабетов был пока единственным подозреваемым, и то улики, даже единственную, будто притянули за уши.

Вздохнув, Антон вернулся к работе.

Помимо этого дела имелись и другие.

Свет в комнате был приглушён.

По телевизору шёл выпуск вечерних новостей.

Сидевший в кресле маньяк смотрел их с видом отлично выполнившего свою работу трудяги, которого начальство решило премировать.

– …И пусть сотрудники полиции ещё не дали каких-либо объяснений, нашим коллегам удалось выяснить, подозреваемым оказался гражданин Киргизии, актёр по образованию, – говорила ведущая. – Сейчас идёт следствие, но детали, увы, не разглашаются, однако все жители столицы хотят знать правду…

Губы мужчины скривились в усмешке.

Тень танцевала по его лицу, делая более зловещим, несмотря, что сам москвич был вполне симпатичным.

«Правду… – мелькнуло в воспалённом мозгу. – Её никто и никогда не узнает. Зачем? А эти мелкие гадёныши… Пусть сдохнут все им подобные. И тогда я отомщу за него… и за себя. Преступление должно понести наказание».

Перед мысленным взором вдруг встала психиатрическая лечебница, и маньяк, с тихим стоном сжав голову руками, закачался взад-вперёд.

Детские воспоминания о лечении вернулись так резко, что мужчину затошнило.

Быстро выйдя в ванную комнату, он плеснул в лицо холодной воды, вернулся в спальню и открыл шифоньер, где висел костюм клоуна.

«Время пришло», – с ухмылкой подумал он и надел парик.

Он шёл на удивление по немноголюдной улице в сторону Арбата, неся в кармане широких цветастых штанов неваляшку, и прохожие не особо обращали на него внимание, спеша укрыться от надвигающейся грозы.