Когда вернулся, услышал следующее:

П. А. Харитонов:

«Если Янушкевич думает покупать героев и только этим способом обеспечить защиту Родины, то ему не место в Ставке.

Пусть он ищет применения своим талантам в другом, более безопасном для России месте. Надо освободить великого князя от подобного сотрудника. Как бы не повторилась басня о пустыннике и медведе. Мы обязаны предупредить государя».

П. Л. Барк:

«Величайшая деморализация. К чему мы близимся с подобными военачальниками – ужасно подумать. Без того в финансовых кругах чувствуется тревога. За границей наше положение расценивается все хуже и хуже.

А тут еще ближайший и наиболее влиятельный сотрудник главнокомандующего проявляет признаки истерики».

Кн. Н. Б. Щербатов:

«В ответ на письмо генерала Янушкевича следовало бы послать ему ведро валериановых капель. Очевидно, у него расстройство нервов, и он нуждается в успокоительном. И при этом надо бы ему разъяснить (видимо, ему не понятны эти стороны человеческой души), что никто еще не покупал героев, что любовь к Родине и самоотвержение не рыночный товар. Как только могла в голову забраться такая мысль! Солдаты бегут, приведенные в отчаяние, а Ставка будет их уговаривать – не бегите, землицы получите. Какой позор и какое нравственное падение. Да вообще, дает ли себе отчет Янушкевич, что он предлагает не только с нравственной точки зрения, но даже с практической. Нельзя обещать несбыточное. Фактически невозможно наделить землей многомиллионную армию, так как, конечно, почти вся она или пострадала, или отличилась. Все равно всех не купишь – а горожане, рабочие и прочие! Не из одних же крестьян состоит предводимое Ставкой войско. Чем предполагает начальник штаба закупать геройство неземледельцев?»

С. Д. Сазонов:

«Я не удивлен этим позорным письмом. От господина Янушкевича можно ждать всего. Ужасно то, что великий князь в плену у подобных господ. Ни для кого не секрет, что он загипнотизирован Янушкевичем и Даниловым, в кармане у них. Они ревниво оберегают главнокомандующего от общения с внешним миром. В Ставке создалось средостение. До великого князя ничего не доходит. Его доверчивостью пользуются из карьерных расчетов. Смешно сказать, генерала Рузского, призываемого командовать целым фронтом и защищать столицу империи, не пустили к Верховному главнокомандующему, чтобы непосредственно испросить указаний, переговорить о предстоящих задачах. Его вызвали в Ставку, заставили чуть ли не целый час просидеть в приемной. К нему вышел генерал Янушкевич из великокняжеского кабинета и сухо объявил повеление сосредоточить все усилия на обороне Петрограда и немедленно отправиться к месту нового назначения. Это черт знает что такое! Благодаря таким самовлюбленным ничтожностям мы уже потеряли исключительно благоприятно начавшуюся кампанию и опозорили себя на весь мир. Что же, теперь нам надо примиряться с проигранной войной, покорно всовывать голову в немецкое ярмо. Из сообщенного нам Александром Васильевичем (Кривошеин) письма выходит, что, по мнению вершителя судеб Ставки, наши солдаты не могут сопротивляться, что надо приняться за формирование новой армии путем подкупа и заманивания будущих героев. Бедная Россия. Ничего у нее не остается. Даже ее армия, которая в былые времена наполняла мир громом побед и удивляла своим самоотвержением, и та оказывается состоящей из одних только трусов и дезертиров. Неужели же мы будем все время молчать, неужели у Совета министров не хватит мужества открыть глаза кому следует? В известной обстановке чрезмерная осторожность граничит с преступлением».