Как, например, этот гребаный аукцион.

Я со вздохом возвращаюсь к нашему столику у края сцены. Даже не знаю, что за выступление запланировано на сегодняшний вечер. Возможно, какая-нибудь нудятина, вроде классического квартета или, что еще хуже, кавер-группы. Если это будет отстой, я уйду. Вообще-то, я, наверное, уйду в любом случае.

Пока я сижу, ко мне подходит светловолосая официантка с подносом шампанского.

– Напиток? – предлагает девушка.

– А настоящий алкоголь у вас есть? – спрашиваю я.

– К сожалению, нет, – надув губки, отвечает она. – Только просекко и шампанское.

– Тогда мне два просекко.

Девушка протягивает мне фужеры и спрашивает словно невзначай:

– Второй для вашей дамы?

– Нет, – коротко отвечаю я. Я планирую прикончить их оба, чтобы немного развеять свою скуку.

– Холостяк? – уточняет официантка. – Тогда вам, возможно, понадобится это, – она передает мне кремового цвета лопатку с номером.

– Для чего этого?

– Для аукциона свиданий, конечно же!

Боже правый. У меня чуть глаза на лоб не полезли.

– Сомневаюсь, что мне это понадобится.

– Почему? – спрашивает девушка с жеманной улыбкой. – Увидели что-то поинтереснее?

При других обстоятельствах я бы оценил ее толстые намеки по достоинству. Но, к сожалению, ее высокий рост и светлые волосы лишь напоминают мне о Елене, у которой похожая внешность, но в десять раз выразительнее. Эта девушка – маргаритка в поле, а Елена – орхидея-призрак. Экзотическая, редкая, недоступная.

– Нет, – отвечаю я. – Ничего особенного.

Девушка уходит, и ее место тут же занимают Аида и Кэллам.

– Это что, аукцион свиданий? – спрашиваю я сестру.

– Да! – отвечает она. – Мой подарок тебе на день рождения. Я собираюсь купить тебе жену.

– Я думал, лучшие жены бесплатны, – замечаю я. – И навязываются тебе против воли.

– Спорить не буду, – говорит Кэл, обнимая Аиду за плечи. Поначалу их брак был, что называется, «договорным», но, похоже, обернулся для них удачей. Мы лишь надеялись, что эти двое смогут продержаться вместе год и не поубивать друг друга.

– Раньше ты был таким романтичным, Себ, – говорит Аида.

– Вот как? Это когда?

– Помнишь, когда ты хранил фото Марго Робби в своем школьном шкафчике?

Я краснею. Откуда Аида вообще, блин, знает об этом? И как ей, черт возьми, удается вечно вспомнить то, что ты пытаешься вычеркнуть из своей памяти?

– Кажется, ты меня с кем-то путаешь, – бормочу я.

– Ты не помнишь, как раз восемьсот смотрел «Волка с Уолл-стрит», проматывая до того момента, как она стоит обнаженная в дверях, чтобы передер…

– Если ты закончишь это предложение, я тебя придушу, – шиплю я.

– Кэл, ты же не позволишь ему придушить меня, правда? – обращается к супругу Аида.

– Только не до смерти, – отвечает он.

– Спасибо, любовь моя, – говорит она, целуя мужа в щеку. – Я знала, что могу на тебя положиться.

Прежде чем Аида успевает продолжить свои дружеские оскорбления, на сцену выходит подкопченный лицитатор и начинает вечерний аукцион живого товара. Происходящее не интересует меня ни в малейшей степени, особенно когда он начинает перечислять достижения женщин, будто они гейши со Среднего Запада.

То, что половина мужчин в зале улюлюкают и вопят или наклоняются вперед, облокачиваясь на столы, чтобы поглазеть на девушек, только ухудшает ситуацию. Все это отвратительно. Мне неловко здесь находиться.

Идея платить за свидание просто нелепа, особенно такие астрономические суммы. Выложить пять тысяч за то, чтобы пригласить куда-нибудь привилегированную девицу? Нет уж, спасибо. И это не считая денег, которые ты потратишь на шикарный ужин, которым тебе придется ее кормить.