Но выбрать, чтобы не болела несбывшаяся детская мечта, не получается и через 70 лет.
Я знаю, почему он впервые рассказал мне историю о неподаренных игрушках, когда я была беременна.
Я услышала тебя, папа.
– А, девка… Понятно, – новоиспеченный отец отнял от уха телефонную трубку и потер ею о штанину, словно пытаясь избавиться от услышанного, как от пятна сметаны на видном месте.
– Але, але! Эдик! Не слышно тебя, шуршит что-то. Эдик, говорю: девочка родилась, три шестьсот, здоровенькая! Нас выпишут послезавтра. Эдик… – голос супруги настойчиво пытался донести до сознания Эдика, что он – НЕ пацанский папа.
Папа называл дочь «Женек». Часто звал сыном, вроде в шутку, но кроме него никто не смеялся. Иногда, когда папа злился, «сын» превращался в «мужика». «Мужик должен быть выносливым, терпи», «Не хнычь, будь мужиком!», «Слово мужика – закон».
Дочке хотелось заслуживать папино внимание, любовь и похвалу. Поэтому она носила подаренную папой футболку с автографом какого-то футболиста, ходила с ним на все матчи, коротко стриглась и откликалась на «Женек». «Мой папа хотел мальчика», – оправдываясь и смущаясь, объясняла Женя друзьям свои не девчоночьи замашки.
– Мамуля, а по-настоящему я кто – мальчик или девочка? – спросила Женя у мамы в пять лет.
Испугавшись дочкиных сомнений, мама купила ей платье с пышной юбкой, приколола бантики к коротким волосам и накрасила лаком ноготки.
– Папа, смотри, какая я принцесса Евгения! – кружилась она по квартире.
– Пфф, в этом же неудобно ходить! Эти ваши бабские штучки никому не нужны, пустая трата времени, – обесценил папа дочкину женственность с такой же легкостью, как учил забивать мяч между сервантом и комодом. – Здоровье, спорт и слияние с природой – вот что главное в жизни! Собирайся-ка ты, Женек, на рыбалку со мной завтра, буду тебя настоящему делу учить. Мужику на рыбалке нужна штормовка. А это придется снять, – подергал он за бретельку розового платья.
– Да, папочка, я сниму это. Я хочу с тобой на рыбалку! – повисла малышка на папиной руке.
«Я буду делать все, что ты скажешь, я буду какой ты захочешь, только не лишай меня своей любви» – дуновение родительского недовольства раскачало подсознательный страх ребенка.
Маленькая Женя путалась – какой быть правильно. Одевалась по-пацански и тайком мазала губы маминой помадой, закрываясь в ванной. Нянчила кукол с подружкой во дворе (пока папа был на работе) и приносила в школу самолет вместо заданной икебаны. Тренировки по карате не любила, мечтала о танцах, но терпела, чтобы папу не расстраивать.
Глубинная потребность в родительском признании главенствует над желаниями ребенка. Потребность – всегда про выживание. По факту своего рождения дочь не выбирает риск стать папиным пожизненным разочарованием. Дети не выбирают стать для своих мам и пап «бездарями», «не красавицами», «непутевыми», «ни рыбой ни мясом», «никому не будешь нужна, замуж не возьмут», «позором семьи».
– Пап, я не мужик, я девочка, – уже могла перечить Женя-подросток.
– Женек, конечно, ты не мужик. Но идти к целям нужно как мужик! – продолжал тешить свой комплекс папа. За все годы дочкиного детства он так и не осознал, что травит ее собственной детской травмированностью. «Не мужик, баба, нюня» – пытался переделать чувствительного мальчика его отец. Переделал.
В восемнадцать Жене уже хватало твердости, чтобы поинтересоваться:
– Папа, вот ты – несомненно, настоящий мужчина – пришел к своим целям в жизни?
И… получить вместо ответа плевок раздражения:
– Ты посмотри на нее! И кто такой умный научил вопросики отцу притыкать! А? Ты бы лучше за собой присматривала!