В доме, как всегда, сломался лифт.
Вздохнув, перехватила пакет с гостинцами поудобнее и бодрым шагам отправилась преодолевать ненавистные этажи — Ритка жила на пятом!
— Никаких условий для людей с маленькими детьми, — ворчливо бормотала себе под нос, будто это я молодая мамаша, таскающая тяжеленную коляску-трансформер с пятого на первый этаж и обратно. Однако, спустив этот танк пару раз вместе с Ритой, я уже убедилась в том, что это самое настоящее адище! И ведь оставить внизу негде — сопрут, моргнуть не успеешь.
Одно счастье — Тёмыч научился ходить и теперь в особом транспорте не нуждается!
Едва отдышавшись, я подошла к хорошо знакомой старой, обшарпанной двери и принялась стучать.
— Надеюсь, вы там не спите, ребята! — тишина за дверью несколько напрягала, а тащиться вниз с этим пакетом мне точно не улыбалось.
— Блин, надо было позвонить заранее: отличный сюрприз получится, если меня никто не впустит! — с досады пнула злосчастную дверь, и только после этого услышала тихие шаги в квартире.
— Ритка, сколько можно! — повысила голос и от души пнула дверь ещё раз.
— Соня? — послышалось из «Нарнии».
— Нет, конь в пальто! — возмущенно огрызаюсь в ответ.
Замок щёлкает, дверь со скрипом открывается, и я наконец-то вижу свою подругу, точнее бледную тень от той, какой она была прежде.
Теперь её плечи почти всегда опущены, взгляд грустный, одинокий и затравленный, а ещё усталый — от моей стойкой и жизнерадостной Марго ничего не осталось. Волосы она остригла так коротко, что невольно кажется, будто она жертва химиотерапии, даже чёлку не пожалела. Никаких украшений, никакой косметики, ярких и открытых вещей. Всё, что она носит теперь, делает её похожей на мальчишку, скрывает женственный силуэт и, конечно же, не сковывает движений — это основной и главный критерий!
— Ну, привет, затворница! Это ночной дозор, всем выйти из сумрака! — подшучиваю вслух, потому что в прихожей у Ритки как всегда царит полумрак.
— Сейчас день, — натянуто улыбаясь, отвечает она.
— Ага, вот именно! Сейчас день, а у тебя тут тёмное царство: разводишь летучих мышей?
— Подумываю! — буркнула подруга. — Просто лампочка опять перегорела, не успела вкрутить. Она нахмурилась, увидев пакет в моих руках.
— И вот так всегда! У кого-то есть парень, у кого-то муж, иные не стесняются вызвать мужа на час, а у тебя… есть я — универсальная подруга!
Я впихиваю ей в руки пакет с вкусняшками, деловито осматриваюсь, нахожу на верхней полке шкафа коробку с лампочками, подтягиваю из спальни табуретку и меняю сгоревшую лампочку на новую.
Из кухни Рита возвращается с Тёмкой — держит его на руках, а тот, продолжая крепко обнимать маму тонкими ручонками, смотрит на меня во все глаза и хитро улыбается, когда я ему подмигиваю.
— А у меня сегодня танцы сорвались, и я решила, что надо встряхнуть вашу унылую компанию! — заявляю я, перехватывая мелкого.
Тёма, как обезьянка, перебирается на мою спину и заливисто смеётся, когда я начинаю кружиться. Ему чуть больше двух, он мало похож на мать: темноволосый, с большими карими глазами и густыми ресницами, широкой улыбкой и любопытным очень озорным носиком. Он полная противоположность матери — зеленоглазой, белокожей и светловолосой.
Когда-то я боялась, что её депрессия не пройдёт, боялась, что она сорвётся, опустит руки, сдаст Тёму в приют, а сама снова попытается шагнуть за край… Я знаю, что вокруг достаточно тех, кто осудил бы Риту, назвал бы слабачкой или ещё чем похуже, но она намного сильнее, чем кажется. После того, что с ней сделали, она смогла оправиться, она полюбила сына, который совершенно точно пошёл внешностью в отца-насильника, она нашла силы, чтобы жить дальше, а я пообещала себе, что найду эту сволочь, вычислю и уничтожу гада! Я не могла избавиться от чувства вины, и единственное, что действительно было в моих силах, это помогать подруге выдержать всё это.