Помощница по дому вышла нас встречать, и мне стало спокойнее оттого, что в доме есть женщина. Хотя такой загородный дом – странное жилище для одинокого мужчины. Больше похоже на семейное гнёздышко. Но ничто не говорило о наличии жены и детей.

– Моя дочка порой помогает мне с уборкой, это её сменная одежда, она чистая. Если не брезгуете, то берите, – прокомментировала горничная, вручая мне вещи.

Я оказалась способной лишь кивнуть. Механически умылась, натянула пижаму и забралась под одеяло в гостевой комнате.

Все органы чувств ушли в спячку. Я словно впала в состояние анабиоза. И не выйду из него, пока не узнаю, что с дядей. Жив ли он.

Могла ли я чем-то ему помочь, оставшись там? Сколько ни прокручивала сцену, но так и не сумела найти аргументов.

Отдать себя взамен него?

Пожертвовать своей жизнью ради того, кто вытащил меня из привычного ареала обитания именно для того, чтобы произвести этот обмен? Я, конечно, в этом не уверена… Но подобный вариант пока кажется самым очевидным. Только не понимаю, зачем и почему.

Сон накрыл с головой вместе с жуткими кошмарами. Я слышала, как ломаются двери. Как шумно люди поднимаются по деревянным ступеням, прогибающимся под тяжёлыми ботинками. Как кто-то кричит моё имя. Но я никак не могу проснуться. Даже просто пошевелиться. Тело одеревенело вместе с чувствами.

– Вера! – кто-то ударил меня по щеке. Я что-то невнятно промычала или, скорее, простонала, потому что ощутила, насколько мне дурно. Голова раскалывалась, все внутренности горели.

Прилагая какие-то титанические усилия, я смогла распахнуть глаза в надежде, что увижу склонившегося передо мной Льва. Но увидела незнакомца.

Молодой парень с необычными глазами. Их дикое, хищное выражение удивительным образом сочеталось со спокойным, расслабленным лицом.

– Очухалась, наконец. Думал, придётся врача вызывать, – тот самый голос, что я слышала не так давно, прозвучал теперь и наяву. По-прежнему кажущийся приятным. Странно расслабляющим, хотя говорил не самые приятные слова.

– Кто ты? – Почему-то обращаться к нему на «вы» показалось неуместным.

Парень криво усмехается.

– Я друг твоего дяди. Меня зовут… Кай, – произносит с заминкой. Но я всё равно поняла, что Пепел – это именно он.

– А где… Где Лев?

Рябь проходит по лицу Пепла. И я увидела в свете луны, почему его так зовут. У него самые необычные глаза из всех, что я когда-либо встречала. Радужка почти светло-серая, а внутри неё словно пепел спускается с небес после страшного пожара.

– Его больше нет. Он просил позаботиться о тебе.

– Что? – переспрашиваю потухшим голосом, слабо соображая, ощущая, как сознание затягивается в тёмную воронку и ещё немного, и я свалюсь в обморок. – Как это больше нет?

Кай смотрит на меня пару секунд. То ли придумывая, какую байку мне скормить, то ли оценивая, насколько я заслуживаю доверия.

– У него с Мусоргским были свои счёты, детка. Когда я приехал на разборку, они уже паковали его труп в машину.

Догадалась, что музыкальная фамилия принадлежит тому самому коренастому мужчине, что преградил нам с Питоном дорогу.

А ведь я думала, что сильная. Что годы, проведённые в детском доме, закалили меня. Что ребёнок, выращенный в одиночестве, готов к любым превратностям судьбы. Но даже подумать не смела, что новость о смерти Питона может привести меня к панической атаке.

Тело начало мелко трясти. Мышцы сводило до боли, и я ничего не могла с этим поделать. Я даже не заметила, в какой момент реальность разделилась и я перестала быть её частью. Воздуха с каждой секундой становилось всё меньше. В голове гудело и горело.