«Пятидневка» – это как английская школа-пансион, где дети живут пять дней в неделю, а на выходные разъезжаются по домам. Только в Англии детей в пансион отдают, самое раннее, лет в 9—10, а моя пятидневка в Москве – с двух лет. Что для младенца значит жить среди чужих людей, детей и взрослых? Выживание, страх, одиночество.

С тех пор для меня выживать стало нормой жизни и не казалось чем-то ужасным. Девочка, которая в темноте общей детсадовской спальни отключила доступ к своим чувствам, чтобы выжить, перестала слышать себя.

Выходные с родителями проходили по типичному сценарию благополучной, дружной советской семьи. Мы ходили в театры, в кино, гуляли в парке. Чаще с папой, чем с мамой.

А когда я болела, со мной дома оставалась бабушка по маминой линии, мамина мама. Звали ее Маргарита, она была мне самым близким, дорогим человеком. Никто не слышал тогда о психосоматике – прямой связи между душевными страданиями и болезнями. Родным не могло прийти в голову, что частые болезни давали мне возможность не ходить в сад, побыть дома с любимой бабушкой. А связь с бабулей у меня колоссальная!

Уже взрослой, во время собственной психотерапии, я поняла, насколько одинока была в детстве. Осознала, что на родителей я никогда не рассчитывала. Дома, в семье, был мой «полупансион», как у героев книг Диккенса, которым принято сочувствовать и горевать об их тяжелой судьбе. Обо мне, как вы понимаете, никто не горевал – такая жизнь была нормой. Я и сама, став взрослой, мамой, слушала истории, которые вспоминала обо мне маленькой моя мама, не видела в них ничего дурного, не чувствовала ровно никаких переживаний. Хотя истории жутковатые.

Мама рассказывала, как однажды я, совсем маленькая, приехала из санатория, где была два месяца, и не узнала своих родителей. Я забыла маму и папу. Я пришла на кухню, села за накрытый стол, и тихонько сидела, сложив руки за спиной. Мама спросила, почему я не ем? Оказалось, я ждала разрешения. В санатории дети ели только по команде, а пока команды нет – держи руки за спиной, не смей лазить по тарелкам. Страшная история, которую советское воспитание представляло как забавную. И до поры до времени это получалось – я много раз слышала от родителей эту семейную историю и относилась к ней, и к другим подобным, просто как к рядовым событиям.

Как такое возможно? Позже психолог объяснила мне, что единственный способ для детей выжить в подобных обстоятельствах, это полностью отключить свои чувства. Мне и сейчас трудно осознавать, чем для меня оказалось отлучение от родных. Одно могу сказать точно: моя страсть к таблицам, к четким планам, стремление все контролировать уходят корнями в одиночество пятидневки. Погрузишься в переживания – их пучина тебя поглотит. Составишь план, как дожить до выходных – сможешь продержаться.

До сих пор чувствую дискомфорт, если ем не по часам, к примеру. Я проработала душевные травмы с психологами и знаю – это шрамы, оставленные на мне детством, и все равно мне плохо, если остается еда на тарелке. Я не могу ее просто легкомысленно выкинуть, не задумываясь. Это приветы из прошлого: если вовремя не поел, остался голодным. Нельзя импровизировать, все делаем только по плану и по команде. У нас даже одежды своей не было, нам ее выдавали. Игрушки – не свои, а общие. И не смей жаловаться! Тебе ведь повезло – ты посещаешь привилегированный детский сад.

Родители рассказывали, как впервые привели меня на пятидневку. Они ушли, а я осталась с детьми в группе. Папа с мамой тревожились, чувствовали, что происходит что-то неестественное, против природы. Они подсмотрели за мной в окно, как я буду вести себя в группе.