– Потому что мы с тобой, наверное, родственники, – говорит он мягко, но его взгляд при этом прикован ко мне, будто проверяет реакцию.

– Дядя Денис шутит! – вырывается у меня.

– Круто! А ты будешь еще приходить?! – перекрикивает сын.

– Нет, все это неправда, – включаяюсь я.

Денис улыбается, но в глазах – непрочитанное послание для меня: "Я хочу участвовать в его жизни. Официально. Можешь ненавидеть меня, но дай ему шанс."

– А насчет визитов я подумаю, – выдавливаю из себя, хотя внутри уже понимаю – это начало войны. Войны между моей гордостью и его правом знать сына.

Уходя, он оборачивается на пороге:

– Я позвоню еще. Обещаю.

Дверь закрывается, и я замечаю – он оставил свою папку на столе. На этот раз – специально. И я понимаю: если возьму ее в руки – назад пути не будет. Но когда Артем спрашивает: "А когда он придет в следующий раз?" – я уже знаю ответ.

Целая неделя проходит без присутствия Ковалева. Хотя это скорее образно. Денис или его менеджеры строчат мне вопросы о состоянии ребенка и я вынуждена на них отвечать. Стоило попробовать сказать “нет”, как мне пригрозили неустойкой за срыв съемок, ведь я уже подписала все согласия на углубленное обследование сына в лучшей частной клинике у топовых специалистов.

Очередным утром я просыпаюсь от глухого стука. Сердце бешено колотится, пока я в темноте шарю рукой по тумбочке. Телефон. Визитка. Стакан воды, который я, видимо, задела во сне.

– Мам? – из-под одеяла доносится сонный голос.

– Всё хорошо, солнышко, спи.

Поднимаю визитку. Гладкая, плотная бумага. "Денис Ковалев. Врач-педиатр. Основатель клиники «Здоровое детство»". И номер телефона, который я уже знаю наизусть, хотя прошло всего несколько часов.

– Выбросить, – приказываю себе.

Но рука не слушается.

– Мам, а когда дядя Денис придёт?

Я чуть не роняю ложку. Каша в тарелке Артёма уже остыла, но он ковыряется в ней, явно не голодный.

– Он не придёт.

– Но он обещал! – сын надувает губы. – Он сказал, что привезёт книжку про динозавров!

– У тебя уже есть книжка про динозавров, – резко ставлю тарелку в раковину. Вода брызгает на халат.

– Но эта старая! А он сказал, что там будут объёмные картинки!

Разворачиваюсь к нему:

– Он просто хочет купить тебя конфетами и игрушками!

Артём замирает. Его глаза – эти предательские, точь-в-точь Денисовы глаза – наполняются слезами.

– Ты на него злишься?

Глубоко вдыхаю, сжимаю пальцы.

– Нет, малыш. Просто… он очень занятой дядя. У него много работы.

– Но он добрый… – шепчет Артём.

Подхожу, обнимаю его. Сын пахнет детским шампунем и чем-то своим, родным.

– Давай сегодня сходим в парк? Покатаемся на каруселях?

Он кивает, но в глазах остаётся печаль.

Когда звонит телефон, я чуть не разбиваю тарелку.

Незнакомый номер.

Но я знаю, кто это.

– Алло, – мой голос звучит резче, чем хотелось бы.

– Света?

Один только голос – и по спине бегут мурашки. Шесть лет. Шесть лет я не слышала этого тембра.

– Чего тебе? – сжимаю телефон так, что пальцы белеют.

– Я хочу видеться с сыном. Официально.

Холодный, ровный тон. Как будто говорит не с матерью своего ребёнка, а с нерадивой медсестрой.

– Ты появился на один день и уже командуешь? – шиплю, стараясь, чтобы Артём не услышал.

– Ты шесть лет скрывала от меня ребёнка, – его голос становится опасным. – Теперь у нас два варианта: или мы договариваемся, или я иду в суд.

– Ты что, угрожаешь?!

– Я предлагаю цивилизованное решение.

Кусаю губу. В дверях кухни мелькает тень – Артём притих за порогом, подслушивает.

– Один час, – шёпотом. – В парке. Завтра. Без твоих камер, без твоей свиты.

– Два часа.

– Полтора. И это не значит, что будет ещё.