Рука Луки.

– Вниз, – резко бросил он. – Сейчас.

И я подчинилась. Потому что больше ничего не могла. Потому что доверять себе – опаснее, чем доверять ему.

Вниз. Под стол. Сквозь грохот, сквозь запах пороха, сквозь собственное трясущееся дыхание.

И внутри – стыд.

Стыд за то, что я думала, что готова к этому.

Я – нет.

Я просто девочка, которая хотела правды, а получила ад.

И знаете что самое ужасное?

Мне стало интересно, выживу ли я.

Не потому что боялась умереть.

А потому что вдруг поняла: если я выживу, это уже не будет та Эмма, которой я была утром.

И, может быть, я больше не хочу быть ею.

И вдруг что-то внутри сломалось.

Не доверяй.

Не верь.

Все мужчины лгут. Все хотят использовать. Все хотят убить или заставить замолчать.

Мозг орал оставайся, но тело взорвалось другим криком: БЕГИ.

– Не трогай меня! – Я почти выдохнула эти слова, больше шёпотом, чем криком, но сама резко дёрнулась назад.

Запястье выскользнуло из его пальцев, как мокрая рыба. Я даже не поняла, как вскочила. Просто – двигайся. Двигайся. Спасай себя. Сейчас. Или никогда.

Стук каблуков по полу бара. Мелькание теней. Крики. Снова выстрелы.

Чёрт, что я делаю?! Куда я бегу?!

Всё это было похоже на дурной сон, когда ноги как в киселе, а враги – слишком быстрые.

Я побежала не к выходу. Я даже не знала, где выход. Просто побежала туда, где было меньше людей, где было темнее, туда, куда ведёт страх.

Глупо.

Глупее быть не могло.

Наверное, именно так погибают люди, про которых потом пишут: случайно оказалась под перекрёстным огнём.

Я слышала, как Лука Марчелло что-то выкрикнул, но слова не доходили. Всё было как под водой.

Узкий коридор. Дверь. Хлопок.

Глухой тупик.

Тупик.

Господи. Господи, что я делаю?

И тут я услышала шаги. Тяжёлые. Чужие. Совсем близко.

Это не Лука. Это не он.

Я резко оглянулась. Сердце билось так громко, что казалось, его можно услышать с улицы.

Мужчина. Один из тех двоих, что ворвались.

Он медленно шёл ко мне, улыбаясь. Медленно доставал пистолет. Спокойно. Словно мы оба знали, чем это кончится.

И вдруг… вдруг я почувствовала ярость. Живую. Чистую.

Вот так? Вот так всё и закончится? В тупике? В грязном баре?

Нет.

НЕ ТАК.

Я подняла руку, будто собираясь ударить, хотя понимала – бесполезно. Но я бы всё равно это сделала.

И вдруг снова рука. На моём плече. Сильная. Тёплая.

– Наклонись! – резко бросил Лука, словно плевок в лицо.

И я подчинилась.

Выстрел. Хлопок прямо над моей головой. Треск штукатурки. Мужчина напротив пошатнулся, как кукла, у которой перерезали нити, и рухнул на пол, оставляя за собой мокрое, тёмное пятно.

Я упала на колени. Колени больно ударились о плитку. Неважно. Жива. Пока что.

Лука стоял над мной. Его лицо было как сталь. Не человек – сталь.

– Я сказал – не дергайся, – прошипел он. – Хочешь умереть – беги дальше. Хочешь жить – слушай меня.

И вот теперь, наконец-то, пришло понимание:

Ты реально не знаешь, кто твой враг.

И, может быть, самое страшное было в том, что он – единственный, кто пока держит тебя живой.

Я не знаю, сколько секунд или минут прошло после этого выстрела. Всё расползлось, как краски под дождём.

Просто вот я стою.

Вот мужчина валится на пол.

Вот кровь. Настоящая. Тёплая. Слишком живая.

А потом я уже на полу. Колени жгут, ладони дрожат, и… я плачу.

Не красиво. Не как в кино – аккуратные дорожки слёз по щекам.

Нет.

Настоящая истерика.

Глупая, детская, бессильная. С хрипами, с рыданиями, с этим рвущим ощущением внутри, когда ты хочешь захлебнуться и исчезнуть.

Меня трясло так сильно, что зубы стучали.

Я даже не пыталась это остановить. Зачем? Кому теперь какое дело, сильная я или нет?

И – да, стыдно.