— Давай, мышонок. Коли.

Меня вновь опаляет жаркой волной. Я закусываю губу, рассматривая крепкие ягодицы. Ещё никогда в жизни мои руки так сильно не дрожали перед тем, как делать укол. Я провожу ваткой по смуглой коже. Быстро делаю укол, сумев взять себя в руки, и торопливо накидываю одеяло на мужчину, скрывая крепкие ягодицы и широкую спину от своего взгляда. Отворачиваюсь, быстро начинаю собирать вещи в аптечку.

Слышу тихий смешок. После чего на запястье смыкаются горячие пальцы, дёргают меня резко назад. Я вскрикиваю, взмахиваю рукой и падаю на диван рядом с мужчиной, чудом не задев его раны.

— Как тебя зовут? — сощуривает глаза мужчина, скользя взглядом по лицу.

— Вероника, — я дрожу, чувствуя, как большой палец мужчины выводит узоры на моём запястье, ловя мой заполошный пульс.

Осторожно высвобождаю руку, понимая, что теряю себя под взглядом мужчины, как и от прикосновений. И меня это пугает. Однажды я уже ошиблась. А этот мужчина гораздо опаснее. Сильнее.

Поднимаюсь с дивана и хватаю чашку, только бы чем-то заняться и скрыться, как можно дальше, от этого пугающего взгляда.

— А Вы? Как Вас зовут?

— Алексей, девочка.

— Алексей, я помогла Вам, чем могла. Рану обработала, зашила. Сделала жаропонижающий укол. Температура скоро спадёт. Позвольте мне поехать на работу, — говорю торопливо, кусая нижнюю губу.

И когда я вскидываю глаза на мужчину, пугаюсь. Потому что он страшно смотрит. С такой яростью и злостью, что становится не по себе. Я отступаю на несколько шагов назад. Снова спину сковывает лёд, а все мышцы в теле деревенеют.

— Нет. Сегодня ты останешься здесь, — цедит сквозь зубы, окатывая меня с ног до головы взглядом.

Хлопаю глазами, тяжело сглатываю и качаю головой.

— Алексей, Вы не понимаете! — сжимаю кулаки и вскидываю подбородок. — У меня работа, которой я не хочу лишиться. У меня дома ребёнок один. Вы не можете удерживать меня силой. Я помогла и на этом, мне кажется, всё, — я говорю торопливо, боясь, что он перебьёт. — У меня распорядок жизни, который я менять не могу.

— Сколько лет дочери? — склоняет голову к плечу.

— Шестнадцать, — лгать ему не вижу смысла.

— Взрослая девочка. Без тебя справится.

— Алексей, Вы не можете удерживать меня здесь силой! Вам никто не давал такого права…

И под взглядом Алексея мой голос становится всё тише. Я пячусь. И полузадушено вскрикиваю, когда он резко поднимается с дивана, будто не он лежал без сознания полчаса назад, и оказывается возле меня. Его ладонь ложится мне на шею. Сжимает, перекрываю доступ к кислороду. Не сильно, не причиняя боли, но вселяя страх.

Я пищу перепугано и распахиваю широко глаза, пальцами вцепившись в запястье Алексея.

— Мышонок, я ведь всё тебе сказал, — выдыхает он мне в лицо, кривя губы в ухмылке. — Ты никуда не поедешь. Больше повторять не стану.

— Но Вы не можете удерживать меня здесь силой, — выдавливаю шёпотом. — Это противозаконно.

— Мы будем говорить о том, что я могу? — густая чёрная бровь взлетает вверх. — Звони на работу, скажи, что заболела. А дочери скажи, что на ночном дежурстве.

— Послушайте, — начинаю злиться, ноготками впиваясь в его запястье, — отпустите меня. Я вызову такси. Вы не имеете права!

Алексей вдруг пошатывается и начинает крениться на бок, а я, ахнув, обхватываю его рукой вокруг торса.

— Зачем же Вы встали? Я же сказала, что Вам лежать нужно, — помогаю ему дойти до дивана.

— Учти, девочка, — бормочет в полубреду, — сбежишь, я найду тебя.

— Скажите, Вы бандит? — выдыхаю жалобно. — Поэтому в больницу не стали обращаться?

На что слышу хриплый смех. Мужчина запрокидывает голову назад, открывает вид на крепкую шею и хохочет, будто я сказала что-то забавное. Алексей смеётся так, что на бинтах выступает кровь. Я ахаю и кладу руку на здоровое плечо.