Я с трудом отрываю взгляд от лица мужчины, на которое смотрела до этого, будто заворожённая. Покидаю гостиную и направляюсь на кухню, где зажигаю свет и ставлю кипятиться чайник. Заглядываю в холодильник, нахожу банку с малиновым вареньем. В чашку наливаю закипевшую воду, кладу ложку с вареньем и размешиваю. Мужчине бы дать жаропонижающее, но я не знаю, где в доме аптечка, а рыскать по шкафам не стану. Возвращаюсь в гостиную, ставлю чашку на низкий столик у дивана.

Я тяну руку и проверяю температуру. Мужчина пылает. Кажется, температура у него под сорок. Я возвращаюсь на кухню, заглядываю в шкафы, ищу аптечку. Взгляд останавливается на стопке кухонных полотенец. Беру несколько штук, мочу в ледяной воду.

В гостиной комнате встаю на колени на ковёр и кладу на пылающий лоб мужчины влажное полотенце.

Когда через полчаса температура не спадает, а мужчина так и не приходит в себя, мне приходится откинуть одеяло и начать обтирать его тело. Мой взгляд падает на косые мышцы живота и поросль чёрных волос на развитой грудной клетке и животе, скрывающуюся у кромки нижнего белья.

Низ живота сжимает сладостный спазм возбуждения, а грудь тяжелеет. Я пробегаюсь языком по губам и воровато отвожу взгляд. Боже мой. Что со мной? Тяжело вспомнить, когда я испытывала такие чувства в последний раз. Я прикрываю глаза и выдыхаю, стараюсь привести свои чувства в порядок. Напомнить себе, что я врач. Что мне нужно оказывать помощь, а не шарить с жадностью по мощному телу взглядом.

Вновь провожу влажным полотенцем по телу мужчины. Стираю остатки засохшей крови. На меня вновь нападает какой-то ступор. Я снова оказываюсь в сладостном розовом дурмане. С каким-то благоговением я вожу полотенцем по его телу, повторяю рисунок вен на руках, обвожу литые мускулы. Сама не замечаю, как вместо полотенца по коже мужчины уже скользят мои подрагивающие пальцы. И они кажутся просто ледяными по сравнению с его огненной кожей. Обвожу рисунок татуировки на его твёрдом животе, замечая, как мышцы пресса сокращаются. До боли закусываю нижнюю губу и ногтем повторяю чернильный рисунок.

— Интересно, мышонок? — слышу полный насмешки голос мужчины.

Резко одёргиваю руку назад и прячу за спиной, заливаясь краской стыда. Я даже не заметила, как он пришёл в себя и следит за каждым моим действием, как зверь, затаившийся в кустах.

— У Вас жар, — лепечу, отводя взгляд, потому что выдерживать взгляд серых глаз слишком сложно. — Я не нашла аптечку, обтирала Вас, чтобы сбить температуру. Возьмите, — тянусь торопливо к столику, беру чашку, приподнимаю голову мужчины и приставляю кружку к губам. — Вам нужно много пить.

Он смотрит на меня долгим, пугающим взглядом, после чего делает несколько глотков. Переводит дыхание. Потом допивает до конца.

— Спасибо, мышонок, — облизывая пухлые губы, выдыхает мужчина.

— Скажите, где у Вас аптечка? Вам нужно выпить жаропонижающее. А ещё лучше сделать укол, чтобы сбить температуру. Вы почти час пролежали без сознания, а температура никак не спадает. Если у Вас нет, я бы сходила в ближайшую аптеку, — говорю торопливо.

— Не нужно. Там есть аптечка, — пальцем указывает на ящик комода у стены. — Жаропонижающее есть.

Я послушно подхожу к комоду, выдвигаю ящик и достаю огромную коробку с лекарствами. Нахожу нужные ампулы и спирт. Возвращаюсь к дивану и переминаюсь с ноги на ногу под льдистым взглядом серых глаз, на дне которых я вижу насмешку.

— В-в-в-ы-ы-ы мог-г-г-ли бы п-п-п-еревернуться, пожалуйста? — заикаясь, прошу я. — И… И… Оголить ягодицы, ч-ч-ч-тобы я могла сделать укол.

Мужчина приподнимается, без всякого стеснения снимает штаны, оставаясь в боксёрах. Я вспыхиваю и испугано отвожу взгляд, как он и их подцепляет. Но мне хватает и пары секунд, чтобы я увидела внушительное достоинство, обтянутое тёмной тканью. Я торопливо закрываю глаза, вижу под веками совершенно непристойную картинку.