Очнулся лишь, когда до слуха донеслись крики. Она пыталась оттолкнуть, а я держал, даже не понял, когда успел расправиться с пуговицами на ее рубашке, абсолютная потеря контроля, даже представить не мог, что так бывает. Чертов придурок. Я же напугал ее до смерти. Чуть не изнасиловал. В ее глазах в снова превратился в того ублюдка, что зажал ее в офисе у стены, того, который ничуть не лучше подонков, изнасиловавших ее четыре года назад.

«Не подходи» — набатом стучало в голове, а перед глазами так и застыл полный слез и ужаса взгляд. А, если бы не остановился? Взял бы ее силой?

Сука! Сука! Сука!

В каком-то измененном сознании я вернулся в свою спальню. Каждая долбанная деталь раздражала до дрожи в теле. Не помня себя от ярости, я разнес все к чертовой матери, разбил все, что попалось под руку. Я ненавидел себя за то, что сделал. За то, как сильно облажался. Она ведь хотела уйти, старалась, терпела адскую боль и все ради того, чтобы я ее отпустил.

А я не мог, не представлял без нее больше своей жизни, как бы глупо это не звучало, я дышать без нее не хотел. И я бы смог уговорить ее остаться, смог бы заставить задуматься, ведь получилось почти, я видел, по взгляду ее восторженному видел и сам, своими же руками отправил в топку все свои труды.

«Уйдет», — твердило сознание, — «не простит»

Мой ад. Мой личный кошмар остаться без нее. Потому что не смог держать себя в руках, не удержал в штанах свою похоть. В этом состоянии я бы разнес нахрен весь дом, если бы не звонок, раздавшийся в темноте. Имя, высветившееся на экране, заставило меня напрячься. Слишком рано.

— Слушаю, — прохрипел, не узнавая собственный голос. Нутром чуял, что звонок ничего хорошего не предвещал. — Только не говори мне, что вы их просрали, Самир, у меня был очень плохой день.

— Не совсем, — короткий ответ. Сама лаконичность, блин.

— Говори.

— У нас возникла небольшая заминка, кое-кто вмешался и Молоховы теперь защищены чуть лучше, чем хотелось бы.

— Ты нахрен издеваешься? — заорал я в трубку.

Я нашел двух подонков, нашел практически сразу. Папаша их хорошо спрятал: новые имена, документы, совершенно другие люди, но я, сука, и не таких находил. Хотел, чтобы эти твари тряслись от страха, пока за ними «охотились» люди Графа. Они бежали и каждый раз, когда уже почти выдыхали с облегчением, я отправлял им весточку, а люди брата смыкали кольцо вокруг. Заигрался, хотел, чтобы каждого шороха шугались прежде, чем попадут ко мне в руки и составят компанию своему дружку Азарину. — Ты мне сейчас хочешь сказать, что правая рука Графа не может достать мне этих ублюдков потому, что кто-то решился взять их под свое крыло?

— Они попросили защиты у Беркута, слышал о таком? — я сжал кулаки до хруста. Сука.

Каким гребанным образом они добрались до Питерского авторитета? Как вообще оказались в северной столице, мать вашу? Я весь погрузился в процесс извлечения Лары из ее кокона, оставив ушлепков Молоховых на попечение Самира, не до них мне было, мне ее нужно было на ноги поставить.

— И с каких пор для вас — это проблема, Самир? — я цеплялся за последнюю ниточку, понимая, что оплошал. Слишком долго играл в кошки мышки.

— Не все так просто, Матвей, будь на месте Беркута кто-то другой, мы бы сейчас с тобой не говорили.

Прикрыв глаза, я старался вспомнить все, что слышал о Беркутове. Вояка в прошлом, сейчас один из самых влиятельных авторитетов страны. Что могло связывать этих двух смертников с Беркутом?

— Ладно, Самир, оставь там нескольких человек, а сам возвращайся к Графу, дальше я сам, — не дожидаясь ответа, я повесил трубку, с трудом подавив в себе желание швырнуть ее в стену.