Власть над ее телом пьянила, отрывала голову, лишала рассудка. Но мне, конечно, хотелось власти и над ее головой тоже – чтобы уж называть Машку своей нижней в полной мере. Но она была мазохистка, и все мои попытки доминирования были ей чужды. Она с удовольствием терпела боль – и абсолютно не выносила никакого морального давления.

А я, насмотревшись на Олега, теперь тоже хотел, чтобы Машка, как его Мидори, беспрекословно выполняла любые мои прихоти. Нет, я ни за что не отдал бы ее кому-то на ночь, как сделал мой друг, но что-то другое…

Устав махать плетью и, как обычно, не дождавшись от Машки нужной мне реакции, зато от души расписав всю ее спину красными полосами, я откинул девайс на пол, подхватил Машку, так и не выпустившую из зубов стек, и понес за балдахин на кровать.

– Брось стек, – разрешил я, и Машка разжала зубы.

Она легла на живот, вытянулась всем телом, а я, быстро скинув джинсы и рубаху, навалился на нее сверху. Машка застонала – моя влажная от пота грудь касалась свежих следов, оставленных плетью, и это, конечно, раздражало и без того болевшую спину. Но вот эта реакция и была самым «вкусным», самым кайфовым для меня – слышать звук ее голоса, ощущать бьющееся подо мной тело, входить в нее, двигаться, подчиняя своему ритму, заставить, наконец, делать то, чего хочу я. Просунув руку, я сжал ее грудь так, что Машка вскрикнула, а я задвигался еще быстрее, второй рукой чуть приподняв ее бедра снизу и прижимая к себе. Стало неудобно, и я рывком поставил ее на колени, не выпуская грудь и сжимая пальцы все сильнее. Машка билась подо мной, хрипло постанывая в такт движениям, я чувствовал приближение оргазма, но хотелось закончить одновременно, потому что тогда меня захватывало ощущение какой-то особенной близости с ней. К счастью, я всегда умел сделать так, чтобы это произошло.

Откатившись от нее со стоном, я закрыл глаза и вытянулся всем телом, чувствуя приятную усталость и легкость. В голове шумело, и этот шум перекрывал все мысли. Из колонки в углу негромко звучала неизменная «Энигма», всегда усиливавшая мои ощущения в экшенах, уж не знаю, почему.

– Маш… – я, не открывая глаз, дотянулся до ее спины, легко пробежал пальцами вверх-вниз по горячей коже, и Машка зашипела:

– Не трогай…

Любые прикосновения после экшена выбивали ее из состояния сабспейса, я это отлично знал. Позже, спустя годы, я удивлялся тому, как Олег может делать с ней все, что захочет, даже после того, как Машка ушла с головой в собственные ощущения – вот ему она позволяла, без преувеличения, все, что только могло в голову прийти. Я же всегда слышал только шипение и какую-то отрывистую фразу, призванную напомнить, что моя власть над ней закончилась ровно в тот момент, когда девайс из руки упал на пол.

Я никогда не мог понять, почему это происходит – мне после экшена хотелось максимальных ощущений от ее разгоряченного поркой тела, хотелось трогать, прижиматься, чувствовать ее, а Машка, наоборот, отстранялась и предпочитала переживать собственный сабспейс без каких-то воздействий извне. Это казалось мне странным, лишало нашу Тему какой-то эмоциональной составляющей – я так это чувствовал. Выходило, что я для Машки всего лишь удобный девайс, инструмент, при помощи которого она реализует свои желания, а потом убирает в шкаф до следующего раза. Это злило – я Верхний, я много чего умею и могу, кроме вот этого – справиться с собственной нижней и сделать все так, как хочется мне.

Эти мысли, в который раз пришедшие в голову именно сейчас, вдруг распалили мое эго настолько, что я, не ожидая от себя такой реакции, рывком поднялся, схватил Машку за безвольно лежавшую на кровати руку, рванул к себе, развернул, совершенно не считаясь с тем, что ее иссеченная спина сейчас влипнет в простыню, и вломился в нее со всей дури так, что Машка издала даже не стон, а какой-то вскрик, попыталась вырваться, но я был в три раза крупнее, потому из ее попытки ничего не вышло. Я с таким остервенением двигался в ней, что в какой-то момент, когда в голове чуть прояснилось, даже испугался, что могу нанести травму, но потом отбросил эту мысль. «Не понимаешь по-хорошему, будет вот так…»