К тому времени, как мы начинаем мыслить более или менее самостоятельно, картина мира уже сформирована. Более того, на первый взгляд может показаться, что нет практической надобности ее менять – это лишь фон, на котором протекает наша жизнь. Если бы до сих пор наука утверждала, что Земля плоская и стоит на трех китах, на жизнь среднего человека это не имело бы сколько-нибудь серьезного влияния.

Но общие представления о строении мироздания приобретают огромное значение, когда человек выходит за пределы «жизни своего тела» и начинает задумываться о жизни вообще, о смерти и бессмертии, о добре и зле, нравственных законах и последствиях их нарушения. И вдруг выясняется, что от того, каким мы видим устройство мира, напрямую зависит наша судьба.

Мы привыкли ставить в упрек мистикам и идеалистам всех мастей тот факт, что предметы и понятия, которыми они оперируют, касаются сферы эфемерной, явления которой невозможно «потрогать руками». В противовес же их рассуждениям приводятся доводы материалистического характера.

Сам термин «материализм» происходит из понятия о материи – как о реально, объективно существующем мире, поддающемся фиксации нашими органами чувств либо механизмами. Все, что уловлено этими вспомогательными приспособлениями, тут же переводится в тот или иной вид материального. К нематериальному же принято относить широчайший спектр так называемых «тонких материй», в том числе субъективные переживания. От вдохновений, наитий, интуиции, любви, ненависти и других сильных чувств до явлений религиозного характера.

К нематериальному отношение у нас весьма выборочное. Не признавать наличие любви или вдохновения глупо – ведь мы постоянно сталкиваемся с их проявлениями. Однако степень их материальности (то есть возможности определить, из чего они состоят, и провести с ними пару-тройку научных опытов) нам непонятна. И до тех пор, пока наука не найдет способов эти вещи фиксировать и извлекать из них пользу, они остаются за скобками ее интереса.

О явлениях религиозного характера наука имеет одно мнение – это «опиум для народа» придуманный с целью манипулирования, и не более. Говорить об этом всерьез, значит, признавать свою научную, а то и умственную вообще, несостоятельность.

Но позвольте, а насколько материальна сама материя – исходя из накопленной на сегодня суммы научных знаний? Да ведь, если вдуматься, ничего в строгом смысле этого слова «материального» попросту… не существует. И все мироздание правильно было бы поделить не по тому, материально оно или нет, а по тому, способны ли мы зафиксировать те или иные проявления реально существующей действительности или нет.

Мы даже не можем в строгом смысле слово что-либо «пощупать руками», потому что при всем желании не способны никогда ни к чему прикоснуться. Из курса школьных физики и химии нам всем известно, что уже на молекулярном уровне каждая отдельная единица вещества никогда не соприкасается с другой. Не соприкасаются друг с другом не только посторонние предметы, но даже молекулы нашего тела! А все наши тактильные ощущения – только интерпретация сигналов органов чувств.

Если рассматривать процесс прикосновения руки, скажем, к стене с точки зрения механизма происходящего, мы увидим следующее. Молекулы нашего тела, будучи отталкиваемы молекулами, из которых состоит стена, создают давление на нервные окончания. В мозг идет сигнал, который интерпретируется им определенным образом. Затем сигнал посылается обратно и в руке возникает ощущение давления. Если путь сигнала прервется, мы не почувствуем этого давления. Если мозг интерпретирует его по-другому, например, хирурги «перепаяют» нейронную схему и подключат тактильные нервы к зрительным центрам мозга, мы ощутим прикосновение, как цветовой образ той или иной интенсивности.